— В таком случае я еду?

— Нет, вы оставайтесь здесь, а я поеду: я думаю, что Тигровому Хвосту будет приятнее видеть меня, чем вас. А вы поболтайте с юными мисс, но только, пожалуйста, не покидайте их ни на минуту! — сказал Карроль, бросая Торнлею поводья лошади кофейной масти, а сам вскакивая на своего мустанга и уезжая навстречу полковнику.

ДВОЮРОДНЫЕ СЕСТРЫ

— Как вы думаете, грозит нам какая-нибудь опасность? — спросила Теннесси у Эдуарда Торнлея, когда Ваш Карроль уехал.

— В настоящую минуту нам нечего бояться, мисс Магоффин, — отвечал молодой человек. — До тех пор, пока индейский вождь видел только чернокожих невольников, которые стерегли лагерь и вас, он был смел и дерзок; но теперь, увидя нас и узнав, что у вас, кроме полковника, есть еще и другие защитники из белых, он не позволит себе ничего подобного. Краснокожий уважает силу и мужество, где бы ему ни пришлось столкнуться с ними. Поэтому-то я и не думаю, чтобы этот презренный Тигровый Хвост рискнул на вас напасть среди дня.

Теннесси облегченно вздохнула. Но она не знала, что Торнлей умышленно не сказал ей всей правды, не желая возбуждать в молодых девушках тревогу раньше времени. Если бы он хотел сказать ей все, он должен был бы предупредить ее, что в скором времени Тигровый Хвост явится ночью и постарается внезапным нападением взять то, чем он не мог бы завладеть днем. Желая сменить тему разговора, он спросил:

— Как вы думаете, мисс Магоффин, понравится вам здесь, в Техасе?

— Если бы вы задали мне этот вопрос час тому назад, я ответила бы вам, что мне здесь больше чем нравится.

— А теперь?

— А теперь, после того, как нас так напугал этот ужасный индеец, этот край утратил уже в моих глазах всю прелесть, и все очарование исчезло навсегда.

— По-моему, вы немного преувеличиваете, мисс.

— Нет, я нисколько не преувеличиваю то отвращение и тот ужас, который я только что пережила. Ответьте мне по совести: можем мы считать себя здесь в полной безопасности и не бояться внезапного нападения краснокожих?

— О, этого вам пока нечего бояться, мисс. Мы предупредили вашего отца. Он строит теперь блокгауз, и как только выстроит его, обнесет кругом палисадом, и тогда вам нечего будет бояться даже в том случае, если на вас нападут все индейцы сразу.

— А сколько времени нужно, чтобы выстроить все это и чтобы мы могли чувствовать себя в полной безопасности? — спросила Луизиана, до сих пор не принимавшая участия в разговоре.

— Блокгауз самое позднее дня через два будет приведен в такое состояние, что в нем уже можно будет защищаться от нападения врагов, — отвечал Торнлей, довольный, что может похвастаться своими познаниями в присутствии той девушки, которая произвела на него такое сильное впечатление. — Ваш отец может перевезти вас всех туда хоть сегодня же, и там вы будете чувствовать себя гораздо безопаснее уже по одному тому, что там производятся все работы, и, следовательно, там всегда будут присутствовать все мужчины, которые защитят вас в случае необходимости. Это место, признаюсь, совсем не годится для лагеря: тут слишком много таких уголков, где могут скрываться враги. Тогда как там никому нельзя будет незамеченным подкрасться к блокгаузу.

— Значит, вы все-таки думаете, что на нас могут напасть, и даже, может быть, сегодня?

— Нет, мисс, этого я не говорил. Я не думаю, чтобы вам грозила опасность так скоро, потому что, как я уже вам сказал, защитники лагеря представляют такую силу, с которой надо считаться. И потом вы будете держаться настороже. Индейцы никогда не нападают при таких условиях.

Разговор этот показался слишком серьезным и слишком продолжительным живой Теннесси Магоффин, к которой, как только миновала опасность, снова вернулось ее прежнее веселое настроение и природная беззаботность. И вот она, желая сменить этот скучный, по ее мнению, разговор, сказала:

— Каких красивых лошадей вы привели, мистер Торнлей! Какая разница между ними и безобразными мулами, на которых вы приехали вчера! Мне больше всего нравится эта кофейного цвета лошадка, я в жизни не видела ни одной лошади красивее ее. Как вы думаете, могла бы я на ней ездить?

— Сейчас я не советовал бы вам этого делать, мисс Магоффин, — отвечал мустангер с сияющим от радости лицом. — Я ее только вчера укротил, и ее нужно еще хотя бы немного объездить. Но я очень рад, что она вам нравится, потому что мой друг Карроль предназначил ее для вас. Что же касается другой лошади, то мне очень хотелось бы, чтобы она понравилась вашей кузине, и я почел бы себя в высшей степени счастливым, если бы она позволила мне предложить ей эту лошадь в подарок.

— А от имени кого вы собираетесь делать мне подарок, мистер Торнлей? — спросила молодая девушка, вскидывая на него глаза.

Торнлей покраснел до корней волос и, сильно смущаясь и робея, отвечал:

— Я хотел просить вас, мисс, принять эту лошадь в подарок от меня.

— А!

— И я, и мой друг, мы оба обратили внимание, что вы не привели с собой верховых лошадей, и поэтому мы думали, что не сочтете это неделикатностью с нашей стороны… если мы… если бы мы осмелились… подарить вам… Неужели вы откажетесь принять их от нас в подарок? — закончил он свою речь, умоляюще глядя на Луизиану.

Луизиана снова подняла свои лучистые глаза на Торнлея и твердым голосом, совершенно спокойно, сказала ему:

— Очень вам благодарна, мистер. Это очень любезно, как с вашей стороны, так и со стороны вашего товарища, но вы так мало еще знаете нас, что с нашей стороны было бы большой неделикатностью принять от вас в подарок таких чудных лошадей. Думаю, вам не часто удается ловить таких мустангов, а на мой взгляд, они должны стоить очень дорого.

— Главная ценность их в том, что они могут вам понравиться и что этим мы доставим вам удовольствие. Кроме этих лошадей, у нас в коррале еще целая сотня мустангов, которых мы сейчас укрощаем, а потом поведем в Нэкогдочс. Согласитесь, пожалуйста, принять этих лошадей от нас в подарок; этим вы нам доставите большое удовольствие. Обе эти лошади прекрасно годятся под дамские седла. Крапчатая летит, как птица. Мне нужно будет проехать на ней еще раза два или три, а потом можно будет на ней ездить и вам.

— В таком случае, я беру эту лошадь, мистер Торнлей, и очень, очень благодарю вас за такой прекрасный подарок, —