вернуться в город или добраться до ближайшего к нему побережья. Одновременно с этим Фрасибул двинул свою эскадру на юг, чтобы отрезать пути к отступлению с запада.

Миндар быстро понял, что угодил в специально расставленные для него сети, и успел повернуть назад до того, как Фрасибул и Ферамен завершили окружение. Он попытался вырваться из западни единственным путем, который оставался открытым, по направлению к месту под названием Клеры – участку побережья к юго-западу от города, – где расположился лагерем Фарнабаз со своим войском. Пелопоннесцы выволокли свои триремы на берег, но Алкивиад с помощью абордажных крючьев силился вновь стащить их в море. Тут на выручку Миндару подоспело войско Фарнабаза, которое превосходило противника числом и к тому же имело твердую почву под ногами, в отличие от афинян, вынужденных высаживаться с кораблей и идти вброд. Афиняне сражались храбро, но в отсутствие подкреплений их положение выглядело практически безнадежным. Фрасибул, находившийся в море, вовремя заметил опасность и подал Ферамену сигнал соединиться с войском Херея возле Кизика и прийти на выручку защищавшимся изо всех сил афинянам, а сам со своими корабельными воинами поспешил к ним на помощь с запада. Завидев Фрасибула, Миндар послал часть своих сил и отряд наемников Фарнабаза под командованием Клеарха с приказом остановить его. У Фрасибула было столько гоплитов и лучников, сколько помещалось на двадцати пяти кораблях, или даже меньше, а потому противник значительно превосходил его в численности и грозил окружить и полностью уничтожить его отряд. Но тут как нельзя более кстати подоспел Ферамен во главе своего собственного отряда и воинов Херея. Прибытие подкреплений придало истощенным воинам Фрасибула новые силы, и закипела ожесточенная битва, к исходу которой наемники Фарнабаза и спартанцы бежали с поля боя.

Выручив отряд Фрасибула, Ферамен отправился на помощь Алкивиаду, который все еще сражался на берегу, пытаясь отбить вражеские корабли. Теперь Миндар оказался зажатым между воинами Алкивиада и отрядом Ферамена, наступавшим с противоположной стороны. Не смутившись этим, спартанский военачальник послал половину своих воинов навстречу Ферамену, а сам в это время выстроил боевую линию против Алкивиада. Когда же он пал, отважно сражаясь среди кораблей, его воинов и союзников охватила паника, и они обратились в бегство. Лишь прибытие Фарнабаза с конницей смогло остановить преследовавших их афинян.

Афиняне отошли к Проконнесу, а те из пелопоннесцев, кто остался в живых, укрылись в лагере Фарнабаза. Позднее они оставили Кизик, вернувшийся под власть Афин. Афиняне захватили множество пленных, собрали огромную добычу и завладели всеми вражескими кораблями, кроме сиракузских, чьи экипажи сожгли их до того, как те попали в руки противника. Афиняне установили два трофея в память о своих победах на суше и на море.

Алкивиад оставался в Кизике на протяжении двадцати дней, занимаясь сбором денег, после чего отплыл к северному побережью Пропонтиды в направлении Босфора, захватывая по пути города и получая с них средства. В Хрисополе, расположенном напротив Византия, он построил укрепление, способное служить как базой, так и таможней, где в дальнейшем афиняне будут взимать десятипроцентный сбор с торговых судов, проходящих через Босфор.

По мнению Плутарха, главным итогом битвы при Кизике стало то, что афиняне «не только надежно завладели Геллеспонтом, но очистили от спартанцев и остальную часть моря» (Алкивиад 28.6). Вероятно, не менее значимым результатом был удар по боевому духу спартанцев. После битвы афиняне перехватили письмо Гиппократа, эпистолея[51] павшего спартанского наварха, в котором бедственное положение пелопоннесцев описывалось по-лаконски кратко: «Корыта[52] погибли. Миндар преставился. Экипаж голодает. Как быть, не знаем» (Ксенофонт, Греческая история I.1.23).

Помимо всего прочего, триумф при Кизике на какое-то время устранил угрозу продовольственному снабжению Афин и вновь вселил в афинян надежду на победу в войне. И Ксенофонт, и Плутарх видят в этом триумфе исключительную заслугу Алкивиада, но Ферамен и Фрасибул достойны по меньшей мере равных с ним почестей. Хотя мы и не знаем, кто был составителем превосходного плана битвы, давшего такой замечательный результат при Кизике, можно быть уверенным, что Алкивиад не играл никакой роли в стратегическом планировании накануне битв при Киноссеме и Абидосе, ведь в первой он не участвовал вовсе, а во второй появился лишь тогда, когда бой уже почти завершился. При Кизике Алкивиад прекрасно сражался и безупречно справился с порученным ему делом, однако же Ферамен проявил себя не менее выдающимся образом, и именно его своевременный подход с подкреплениями в конечном итоге обеспечил афинянам успех.

Впрочем, тщательный анализ событий заставляет предположить, что решающая роль в победе и на этот раз принадлежала Фрасибулу. Поскольку Фрасибул, по сообщению Диодора, являлся начальником всего флота и важнейшим командующим при Киноссеме, вполне вероятно, что он же разработал тактический план при Абидосе, а также был главным автором стратегии при Кизике. При всем блеске морской составляющей битвы ее исход определялся на суше. Ключевые минуты сражения наступили тогда, когда Алкивиад подвергся нападению войск Миндара и Фарнабаза. Если бы он оказался предоставлен самому себе, его наверняка оттеснили бы и вынудили бы бросить бóльшую часть кораблей там, где их могли прибрать к рукам пехота и конница Фарнабаза. Однако в этот переломный момент на берег с небольшим отрядом высадился Фрасибул, заставив противника отвлечь на него часть сил и тем самым выручив Алкивиада. Не меньшее значение имел приказ, который он отдал Ферамену и который окончательно определил победителя. Как автор стратегии, как тактик и блестящий командир на поле боя, Фрасибул заслуживает, чтобы именно его считали героем битвы при Кизике. Нам следует с уважением отнестись к мнению Корнелия Непота, римского биографа: «В Пелопоннесскую войну неоднократно отличался [Фрасибул] без Алкивиада, а тот без него не совершил ничего примечательного, но благодаря какому-то природному дару все общие успехи обратил в свою пользу» (Корнелий Непот, Фрасибул 1.3)[53].

ЧАСТЬ VII

ПАДЕНИЕ АФИН

Гражданские междоусобицы, опустошившие Афины в 411 г. до н. э., на фоне недавних потерь афинян на Сицилии должны были стать последней каплей, за которой неминуемо следовало бы поражение. Но восстановленная афинская демократия, проявив поразительную стойкость, смогла выдержать еще семь лет войны. Даже когда враги заручились поддержкой Персидской империи, афинянам удалось вернуть себе господство на море и вынудить спартанцев еще раз просить о мире. Вновь учрежденная демократия пользовалась плодами побед, одержанных под руководством Пяти тысяч, решала практические вопросы города и опиралась на могучую преданность и энергию масс, благодаря которым Афины некогда достигли своего величия.

ГЛАВА 33

ВОССТАНОВЛЕНИЕ

(410–409 ГГ. ДО Н.Э.)

К исходу битвы при Кизике пелопоннесцы всего за несколько месяцев потеряли от 135 до 155 кораблей. Афиняне повсюду первенствовали на море, а также сохраняли контроль над жизненно важным каналом снабжения продовольствием, идущим из Причерноморья. Ни персидские деньги, ни укрепление в Декелее не вселяли в спартанцев надежд на победу, а никакой другой стратегии придумать не удавалось. К тому же афиняне захватили достаточное количество пленных, чтобы заставить противника, как и в 425 г. до н. э., срочно искать мира, который вернул бы их домой.

МИРНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ СПАРТЫ

Поэтому в нарушение своего договора с Персией спартанцы выступили с мирными инициативами. Эндий, их главный переговорщик и человек, близкий к Алкивиаду, озвучил предложение Спарты: «Мы хотим быть в мире с вами, граждане Афин, на тех условиях, что каждая сторона будет владеть городами, которыми обладает сейчас. Выведем гарнизоны с чужих территорий и обменяем военнопленных, одного лакедемонянина за одного афинянина» (Диодор XIII.52.3).

Без сомнения, афиняне приветствовали прекращение боевых действий, получение Декелеи вместо Пилоса и обмен военнопленными, но сохранение статус-кво в заморских владениях было совершенно другим делом. В Эгеиде спартанцы по-прежнему удерживали Родос, Милет, Эфес, Хиос, Фасос и Эвбею. Кроме того, в их руках оставались территории на побережье Фракии, Абидос в Геллеспонте, а также Византий и Халкидон по обеим сторонам Босфора. По устоявшемуся мнению, «наиболее разумная часть афинян» склонялась к принятию этих условий, но народное собрание отвергло их, будучи введено в заблуждение теми, «кто жили войной и находили выгоду в общественных раздорах» (Диодор XIII.53).

Согласно этому объяснению, афиняне отказались от мира потому, что по глупости позволили увлечь себя безответственным демагогам, главным из которых был Клеофонт – «человек, пользующийся большим влиянием среди населения» (Диодор XIII.53.2). Клеофонт был излюбленной