– Извините, мы через полчаса закрываемся на спецобслуживание. Банкет по случаю дня рождения…

– Я успею, – кивнула Рита. – Мне только выпить чашку кофе и вызвать такси.

– Конечно, – закивал бармен и принялся готовить кофе.

Рита прошла в туалет, тщательно вымыла руки и вернулась в зал. На барной стойке уже поджидала ее крошечная чашка дымящегося кофе, а рядом со стойкой стояла неизвестно откуда появившаяся женщина в строгом брючном костюме и пристально смотрела на Риту.

– А я смотрю – ты это или не ты, – вдруг широко улыбнулась она и шагнула Рите навстречу: – Увидела в камеру – необычная посетительница, сначала даже глазам своим не поверила, решила спуститься. А теперь вижу – точно ты!

Рита оторопело вглядывалась в ее холеное лицо: живые быстрые глаза, короткая аккуратная стрижка, темные волосы, уверенная манера держаться. Кто это? Они когда-то были знакомы?

– Не узнаешь? – Женщина склонила голову к плечу и вдруг, точно изобразив украинский акцент, выдала в этакой нахально-простонародной манере: – Та я ж Натаха с Мариуполя!

– Наташка? Неужели ты? – ахнула Рита.

Теперь она действительно увидела в этой элегантной женщине проступавшие черты той девчонки, которую когда-то спасла от Гнуса. Господи, она бы никогда в жизни ее не узнала. Как Наташка умудрилась приобрести такой лоск? И как она вообще оказалась снова в Москве?

– Пошли в мой кабинет, поболтаем, – предложила Наташа. – А то сейчас гости начнут съезжаться, у нас спецобслуживание сегодня, важный клиент – день рождения. И девчонки мои скоро подъедут, – туманно добавила она.

– Твой кабинет? – переспросила Рита. – А ты здесь?..

– Хозяйка, – улыбнулась Наташа. – Клуб «Натали» – звучит, а? Ну, пойдем!

Кабинет у Наташи оказался простой и уютный – мебель темного дерева, светло-золотистые шторы. Все пропитано неброским, явно очень дорогим шиком. И куда только девалось Наташкино пристрастие к кружевам, воланам и леопардовому принту? Рита увидела укрепленные над столом мониторы, на которых видно было все, что происходило в разных помещениях клуба. Вот, значит, где Наташка ее увидела.

– Рассказывай, – подступила к Наталье Рита. – Как ты дошла до жизни такой? В последний раз я тебя видела в резиновых сапогах и с миской рыбы в руках. А теперь – раз! – и хозяйка клуба. Как так?

– Ох, долгая история, – отмахнулась Наталья, прикуривая сигарету.

В речи ее не осталось ни следа южного акцента. Да и во всех отточенных манерах этой бизнесвумен невозможно было разглядеть ни тени начинающей порно-звезды в кружевах и перьях.

– Тебе неинтересно будет, честно. Скажем так, решила применить то, чему меня когда-то научил ублюдок Гнус, в жизнь.

– Я не совсем понимаю… – качнула головой Рита.

Наташка же весело рассмеялась:

– Да брось, Рит, ты вспомни, кем я была, когда мы с тобой познакомились. Проститутка же! Посидела я тогда годик дома, в Мариуполе, и поняла, что не мое это. Ну не могу я опять в этой глуши жить. А куда податься? Я же, кроме своего интим-салона, и не видела ничего. Не в проститутки же снова идти. Тогда я и решилась – ведь я знаю всю эту шалавскую кухню изнутри, знаю, как все устроено, что нужно сделать, чтоб система лучше работала. И решила пойти в ту же область, только уже, скажем так, не персоналом, а управляющим. Знакомые по прошлой жизни оставались еще, взяли меня, если можно так сказать, менеджером по персоналу в стриптиз-бар. Ну, это официально он стриптиз-баром именовался, а по сути – тот же интим-салон. Ну, а дальше дело завертелось, и вот, – она гордо обвела раскрытыми ладонями кабинет, – теперь у меня собственное заведение.

– Постой, – нахмурилась Рита. – Так это… у тебя здесь публичный дом, что ли?

– Ну что ты, – лучезарно улыбнулась Наталья. – У нас все законно – кафе, клуб, банкетный зал, мини-гостиница, организация частных вечеринок. Только для важных проверенных клиентов мы предлагаем особые услуги. Полная конфиденциальность, безопасность. Все девчонки регулярно анализы сдают. Не то что у Гнуса в той шарашке, – вдруг с ожесточением бросила она.

Рита, прихлебывая кофе и затягиваясь сигаретой, в изумлении смотрела на Наталью. Почему-то подмывало спросить, где теперь ее дочка, к которой когда-то она так стремилась домой, в Мариуполь. Значит, всего год рядом с ней выдержала? А затем снова сбежала в свой прибыльный бизнес, только теперь уже заняв место покойного Гнуса, которого когда-то так ненавидела.

У Наташки зазвонил мобильник, и она, извинившись, ответила на звонок.

– Жанночка, я тебя слушаю, что случилось? – заворковала она в трубку. – Что ты говоришь? Мигрень? Не приедешь? Прости, дорогая моя, но это совершенно неприемлемо. Ты же помнишь, сегодня будет Баранов, а у него с тобой совершенно особые отношения. Мы не можем подводить клиента. Я все понимаю, солнышко, но сегодня – никаких болезней. Выпей аспирин – и через полчаса будь на месте, вместе с остальными девочками. Все, зайка, жду.

Кофе неожиданно показался Рите отдающим помоями, с различимым даже в застывшем морозном воздухе зловонием нечистот, который преследовал ее сегодня у мусорного бака. Или так воняло в элегантном кабинете Натальи?

К счастью, в сумочке запищал мобильный, диспетчер оповестил Риту, что приехало ее такси, и она быстро распрощалась с Наташей, стараясь не встречаться с ней взглядом, пообещала быть на связи и побыстрей покинула клуб «Натали», радуясь, что удалось не столкнуться в дверях с его важными клиентами и обслуживающим их особым персоналом.

В машине она устроилась на заднем сиденье, откинула голову и прикрыла глаза. Неожиданная встреча с Натальей совершенно перевернула ее, подняла со дна души что-то липкое, отвратительное, грязное. Когда-то она, можно сказать, спасла ее. Пожалела, посочувствовала, решила помочь. Из-за нее она тогда полезла в квартиру к Гнусу – как же, вознамерилась спасти несчастную провинциальную девочку. Спасла…

Мать твою! Она никогда особенно не задумывалась о категориях добра и зла, никогда не оперировала ими в своих мотивациях. Твердые моральные нормы были ей чужды. Но если человек ей нравился, если она проникалась к нему сочувствием, она всегда готова была помочь, даже если способ помощи избирала незаконный. И что же, к чему в конце концов привело ее это избирательное человеколюбие? Она тогда ринулась на защиту Натальи – а в итоге погиб Гнус, и Марат вынужден был бежать из страны, и сама она осталась с перечеркнутой жизнью. Ради чего? Чтобы вытащенная из борделя Наталья открыла свой собственный, только уже более респектабельный? Чтобы сама стала торговцем человеческими телами и душами?

Все это ее долбаное робингудство, не подкрепленное нравственными законами, в конце концов оборачивалось только злом. Злом для всех. И в первую очередь для нее самой. За свою жизнь она нарушила десятки общепринятых табу, считая их гнилой мещанской моралью. А что получила в итоге? Полный крах по всем статьям. Все, кому она пыталась этак своеобразно помогать – Аниська, Батон, Санек, Наталья, – либо погибли, либо превратились в омерзительных ей самой подонков. Так, может, с самого начала не стоило себя мнить сверхчеловеком, не подвластным обывательской морали? Может, стоило соблюдать все эти принятые обществом нормы, не высовываться – и всем было бы только лучше?