– Эдвард… Ведь это Зевс!

Он глядит на нее с недоумением.

– Я не понимаю.

– Ключ! – Эдвард глядит все так же недоуменно, и тогда она выпрямляется в полный рост. – Смотри сам! – Дора шагает к несгораемому шкафу, вынимает торчащий из замка ключ и передает ему.

– Мои родители поставили здесь этот шкаф много лет назад. Он огнеупорный, самозапирающийся. И они были уверены: что бы они в нем ни спрятали, это будет там надежно храниться. Ключ от шкафа черно-золотой. Иезекия спрашивал меня про черно-золотой ключ. Я подумала про этот! – Тут она поднимает ключ, чтобы Эдвард мог его рассмотреть. Золотой, с филигранным орнаментом на стержне, с головкой в виде вращающегося гагатового диска. – Готова спорить, что именно этим самым ключом Иезекия и пытался открыть замок. Но ключ не подошел! Потому что он взял не тот! Не понял, дуралей, что было два ключа. Вот и пытался проникнуть в потайную комнату сверху, через пол, да увидел, что и на потолке она прочно обложена каменной кладкой…

– И тогда он попробовал пробить стену.

– Именно.

– Ладно, – говорит Эдвард, – и где же этот второй ключ?

Дора, ни слова не говоря, разворачивается и взбегает вверх по лестнице.

– Ты куда? – кричит он ей вслед. – Будь осторожна!

– Я его нашла, – отвечает она сверху, – еще несколько недель тому назад, когда искала папенькины старые артефакты. Черно-золотой ключ, с которым я играла в детстве. Сначала я про него даже не вспомнила, я была сбита с толку, не могла понять, что дядюшка имел в виду…

До его слуха доносятся беспорядочный лязг и стук предметов, разбрасываемых по полу, а потом Дора появляется в дверях, чуть ли не вприпрыжку сбегает по лестнице, и Эдвард, обомлев, взирает на нее.

– Бога ради, Дора, – стонет Эдвард, – будь осторо…

Она протягивает ему руку.

На ее ладони лежит ключ, почти такой же, как ключ от шкафа, зажатый у нее в другой руке. С той лишь разницей… Он делает глубокий вдох.

На поверхности гагатового диска выдавлено лицо бородатого мужчины.

Лик Зевса.

Ключ подходит идеально.

Раздается щелчок, жужжание и протяжный скрип запирающих механизмов. А потом дверь – огромная, фута два толщиной – отъезжает вглубь и в сторону, глухо скрежеща о камень.

Дора поднимает канделябр высоко над головой, трепетно пламенеющие свечи ярко вспыхивают.

Она делает шаг вперед, Эдвард за ней – и у него глаза лезут на лоб.

Все помещение сверху донизу забито древними артефактами.

В несколько рядов от пола до потолка высится античная керамика: вазы и амфоры разных форм и размеров, сотни блюд, расписанных красной, белой и черной красками. Древности минойской и микенской цивилизаций. Мраморные статуи и стеклянные чаши, фарфоровые бюсты и терракотовые фигурки. Древние сокровища, о которых можно только мечтать, все в целости сохранены для Доры – в подвальном тайнике.

– Боже милостивый! – шепчет Дора срывающимся голосом. – Как такое возможно? Неужели все это мое?

Эдвард изумленно качает головой.

– Они думали о тебе до самого конца.

Дора с содроганием вздыхает.

– Ну что, идем? – говорит он, беря ее за руку.

И они вместе заходят внутрь.

«Пандора» возникла из мимолетной идеи, которая зародилась вне всякой связи с каким-либо историческим событием. Мне захотелось написать художественное произведение о моем любимом периоде истории – георгианской эпохе. И я хотела, чтобы моя героиня была дизайнером ювелирных изделий, и в моем воображении сорока по имени Гермес почти сразу же оформилась в персонаж. А еще мне хотелось использовать миф о ящике Пандоры просто потому, что в тот момент я сочла это удачной задумкой.

Мнение о том, что ящик Пандоры не был, по сути, ящиком в буквальном смысле слова, как утверждал голландский философ Эразм, стало для меня стимулом для размышлений, и я начала рыться в книгах, пытаясь выяснить, чем же он мог быть на самом деле. В результате моих изысканий возник образ кувшина, вазы, пифоса – и в конечном итоге я обратила внимание на древнегреческую керамику. Но как вместить античную керамику в роман, действие которого происходит в георгианском Лондоне?

Мне всегда удавалось работать наиболее успешно, если я использовала историческое событие как якорь сюжета, и я стала искать такой сюжетный якорь, который смог бы надежно удержать и связать воедино мои первоначальные идеи. Представьте мою радость, когда я наткнулась на выдержку из письма безымянного очевидца, которая была опубликована в первом томе британского периодического издания «Нейвал ньюс» в декабре 1798 года. В нем подробно описывалось крушение «Колосса», боевого корабля британского военно-морского флота, на борту которого находилась значительная часть бесценной коллекции древнегреческой керамики, собранной известным дипломатом той поры сэром Уильямом Гамильтоном. Фрагмент этого письма можно найти на моем веб-сайте www.susanstokeschapman.com.