– Здравствуй, сын мой, – кивнул Урайн. – Сейчас я освобожу кутах из каменного плена. Прими свое воинство и веди его. Ты видел с высоты дерзких людей, возжегших на земле второе солнце. Убей их. Насыться ими.

– Хорошо, отец. – В каждом звуке твердого голоса Аскутахэ пело ликование.

Урайн уселся на землю, скрестив ноги – точь-в-точь как Леворго. Он закрыл глаза и приступил к освобождению камней от формы.

* * *

Каменный курган, под которым, как надеялся Элиен, кутах нашли свое последнее пристанище, заколебался от основания до вершины. Плиты лунного камня, до этого ослепительно блестевшие под солнцем, замутились и начали оплывать бесформенным студнем. Колонны потекли, будто восковые свечи. От кургана повеяло нестерпимым жаром.

Элиен никогда не видел Леворго таким и сейчас страстно воззвал к Гаиллирису, чтобы тот оградил его от подобных зрелищ и в дальнейшем.

Лицо Хранителя Диорха почернело. На нем, как угли из Хуммеровой кузницы, пылали два огромных багровых зрака. Длинные седые волосы заструились по плечам языками голубого холодного пламени. Его волнистый меч забился в ножнах пойманной змеей, разбил посеребренные оковы и, упав на землю, продолжил свою бешеную пляску на горячих плитах. Леворго терял человеческую оболочку, как змея старую ненужную кожу.

– Он начал, не дойдя совсем немного, – прорычал Хранитель Диорха. – И ему незачем идти дальше. Я не могу удерживать больше кутах в каменном плену. У нас есть только один выход.

Каменный курган растекался. Там, где он возвышался, был небольшой уклон в сторону Чаши Хуммера. Бесформенная масса устремилась к идеально гладкой площадке Круга.

Соприкасаясь с запретной чертой, расплавленный камень возносился вверх огненным смерчем и исчезал без следа. Постепенно стали обнажаться неподвижные тела кутах.

– Один выход, Звезднорожденный, – повторил Леворго, наступая на свой бешено извивающийся меч. – Встретиться с Урайном лицом к лицу. Мы сейчас не можем убить его. Но у нас еще есть надежда выманить его. Пять шагов – все, что нам нужно. Возьми мой меч, пока я еще держу его, и он будет послушен тебе.

Сын Тремгора нагнулся и осторожно взялся за рукоять. Меч сразу же успокоился.

Леворго тем временем стремительно выгорал изнутри. Его одежды истлели, и теперь он был наг. По его ногам, рукам, по груди пробежали длинные ровные трещины.

И тогда Элиен понял, что Хранитель Диорха не похож на змею, меняющую кожу. Он сам становился кожей, человеческой шкурой, невиданной одеждой для… Для кого? Сына Тремгора прошиб холодный пот.

– Ты сейчас оденешь меня и быстро – ты понял меня? – очень быстро встретишься с Урайном. Он там. – Леворго ткнул обветшавшим пальцем в направлении Купола Чаши, близ которого стоял Урайн.

С этими словами пустая кожа Хранителя Диорха рухнула к ногам Элиена.

Таков был исход Леворго из мира Солнца Предвечного. От него не осталось костей, не осталось черепа, не осталось ничего, кроме тонкой переливчатой кожи. Он ушел, но сила его осталась.

Курган над кутах полностью стек к Кругу Чаши, и Урайн, завершивший освобождение камней от формы, теперь взялся за магические зеркала Леворго. Они взрывались за спиной Элиена одно за другим.

Рукотворное солнце медленно угасало. В небе кружил Аскутахэ, готовясь слиться со своими воинами воедино и бросить их на замешкавшихся паттов.

Сын Тремгора, не мешкая больше ни мгновения, накинул на плечи кожу Леворго. Она сама льнула к нему, плотно обволакивая руки, ноги и туловище. Кожа с головы Хранителя Шара легла на макушку Элиена плотным капюшоном.

Тотчас же мир вокруг него начал стремительное перевоплощение. Элиен больше не осознавал себя Элиеном, сыном Тремгора. Сердца Силы Элиена и Леворго слились воедино и составили одну размеренно пульсирующую сферу. Человек в человеческой шкуре увидел вещи такими, какие они есть.

Он видел все. Впереди были приобретшие абсолютную прозрачность стены каменного купола, внутри которого ровным белым светом сияла Чаша. Она была подвешена в пустоте, а под ней в глубь земли ввинчивался бездонный черный колодец, стены которого судорожно сжимались от Дыхания Хуммера.

От колодца на север уходил Путь Силы, в точности совпадавший с Трактом Хуммера, который сын Тремгора видел как пребывающую в вечном движении черную реку. Она текла все дальше и дальше на север, плавно поворачивала на запад и исчезала где-то в мрачных недрах варнагской цитадели Урайна, Башни Тайа-Ароан.

Там, в непроглядном мраке, едва заметно горела бледная звезда. Шет окс Лагин, Брат по Слову, Звезднорожденный. Элиен почувствовал его боль, его нескончаемую муку, и все обновленное существо сына Тремгора всколыхнулось горячей волной ярости.

Элиен больше не чувствовал ни страха, ни сомнений, ничего. Он сорвался с места и побежал, огибая пробуждающихся кутах стремительной кометой, вкладывая в бег все свои силы, и кожа Леворго десятикратно умножала их, отдавая Звезднорожденному всю себя без жалости и без остатка.

Где-то за спиной ликующе закричал Аскутахэ. Ему ответили несколько сотен глоток его неразумных собратьев.

* * *

К Урайну стремительно приближался рослый воин в человеческой шкуре. Ничего подобного никогда не видел даже он, властелин Земли Герва, завсегдатай Лон-Меара.

Это была страшная магия, высшая ступень Освобождения от Формы, и только Хуммер однажды пользовался ею в войне с Лишенным Значений. Он поплатился за это вечным сном. Неужели Леворго достало решимости возложить свое могущество на плечи Звезднорожденного?

“Хорошо, – мысленно кивнул Урайн незримому Леворго, – очень хорошо. Скучно не будет”.

Элиен остановился в десяти шагах от Урайна. Отчего тот не подходит ближе, не бросается на него разъяренным сергаменой, как это свойственно буйному северянину?

Противники испытующе глядели друг на друга. Серьга в ухе Урайна пылала магнетическим светом, но Правитель герверитов видел, что Элиен сейчас совершенно неуязвим для Пожирающего Волю, который был заточен Хуммером в зеленом камне серьги.

Вместо того чтобы подойти к нему ручным ягненком и, пав на колени, отдать Урайну змеистый меч, сын Тремгора с недоброй усмешкой сплюнул себе под ноги. Острие его клинка начертало в воздухе знак Тета.

Здесь, в Круге Чаши, все вещи вели себя сообразно изначальным предопределениям. Размашистая шестиугольная звезда Тета разгорелась гибельным светом и полетела в лицо Урайну.

Тот разом извлек из ножен оба своих клинка. Их лезвия выписали в воздухе замысловатый вензель – и разрубленный в клочья знак Тета упал к ногам Урайна. Извивающиеся раскаленные нити были мгновенно поглощены Кругом Чаши.

– Любезный брат мой, – сказал Урайн, делая два шага вперед, – я всеми силами пытался оградить твою жизнь от твоей же собственной глупости, но теперь уже поздно. Ты зашел слишком далеко. Тебе остается только утолить мой голод.