Обри поспешил в ближайшее почтовое отделение – позвонить мадам де Праз. Хотя денег после вчерашней попойки у него почти не оставалось, он желал не столько получить еще (привратник и сам бы охотно одолжил графине энную сумму, попроси она его об этом), сколько узнать – продолжать ли ему и дальше действовать таким же расточительным образом.

Мадам де Праз ответила, что ни на чем экономить не следует, да и вообще тратить можно сколько угодно: главное, мол, – как можно быстрее прийти к цели; но не пожелала и слушать Обри, когда тот заикнулся было о том, что готов пустить в ход собственные сбережения.

– Об этом забудьте! – категорично заявила графиня. – Как только повесите трубку, сразу же отправляйтесь к моему нотариусу. – Она продиктовала имя и адрес. – Я сию же минуту позвоню ему и велю приготовить для вас десять тысяч франков.

После этого графиня осторожно справилась о результатах прошедшей ночи. Она говорила столь уклончиво и обтекаемо, что никто, помимо Лионеля и Обри, ничего не понял бы из ее речей. Мадам де Праз в совершенстве владела искусством затушевывать все, о чем сообщала по телефону: ни одного компрометирующего слова, ни одного имени собственного! Привратник мысленно представил себе, как графиня, сидя в своем строгом кабинете за массивным столом в стиле ампир, нашептывает в трубку туманные, как и ее лицо, фразы.

Обри отвечал с отменной учтивостью, периодически кланяясь – пусть собеседница его и не видела – в знак глубокого почтения. Когда мадам повесила трубку, он еще какое-то время стоял, из уважения вслушиваясь в короткие гудки, а затем направился по указанному адресу получать десять тысяч франков.

На внушительной парадной двери сияла медная табличка с гербом важного должностного лица. Обри поднялся по лестнице, отворил дверь и очутился в зале, где около десятка молодых людей, каждый за отдельным столом, начерно составляли или набело переписывали деловые бумаги и наводили порядок в документах. Он объяснил одному из клерков цель своего визита, и тот попросил его подождать. Обри сел и развернул газету.

Внезапно с противоположной стороны распахнулась дверь, и некий щеголеватого вида молодой человек властным голосом спросил, явился ли Фуркад.

– Нет, еще не явился, – почтительно ответил клерк.

– Как появится, пусть зайдет ко мне, хорошо?

– Да, мсье. Кто-то поднимается по лестнице – если не ошибаюсь, это его шаги.

Это действительно оказался Фуркад.

– А, Фуркад, здравствуйте! – приветствовал новоприбывшего нотариус.

Обри поспешно закрылся газетой: он узнал в Фуркаде того самого писателя, который «не привык много пить».

Между тем щеголеватый нотариус, явно начальник, подошел к этому Фуркаду и приглушенно спросил:

– Ну что? Опять никаких новостей?

– Ничего интересного, мсье.

– Понятно. У вас усталый вид, Фуркад.

– Не выспался. Ночная работа, мсье, сами понимаете.

– Ну что ж, отдохните. Утром вообще можете не приходить – разве что будет в чем отчитаться.

И нотариус непринужденной походкой прошел обратно к себе в кабинет, тогда как Фуркад направился в самый дальний зал, где другие клерки, склонившиеся над другими бумагами, точь-в-точь походили на первых. Шпион мадам де Праз на всякий случай продолжал прикрывать лицо газетой, но тут его вызвали к старшему клерку, и тот сообщил, что в отсутствие господина Фейяра графиня позвонила ему и попросила выдать Обри, своему доверенному лицу, обговоренную сумму.

И действительно, пройдясь взглядом по папкам, по стопкам архивных документов, привратник на всех них прочел одно и то же имя: «Мэтр Фейяр». Обри и раньше слышал, что услугами мэтра Фейяра пользуются многие великосветские семейства. Выходит, это Фейяр отправил одного из своих клерков следить за Фредди Ужом. «Что ж, теперь я это знаю, – подумал Обри. – Теперь я осведомлен о Фуркаде, тогда как он знает меня разве что в лицо. Мэтр Фейяр же и вовсе не имеет представления, кто я такой и как выгляжу. Ни тот ни другой не видели меня сейчас за газетой. Фейяру, конечно же, доложат, что некоему Обри по просьбе графини де Праз из кассы выдали десять тысяч франков. Ну и что? Мало ли кому и зачем мадам распорядилась выдать энную сумму? Что же касается Фуркада, ему ни за что не установить связи между пьянчугой из бара и человеком с газетой, явившимся за деньгами».

Счастливый случай сделал Обри обладателем тайны, которую ему поручили раскрыть. Он ликовал, и, как часто бывает при внезапной удаче, успех вскружил ему голову. Ему хотелось немедленно сообщить приятную новость графине, но ехать в Нёйи было лень, произносить имена собственные по телефону было неблагоразумно, изъясняться же аллегориями ему не хватало ума. Вот почему он измененным почерком написал графу де Празу записку, решив отправить ее пневматической почтой:

Ваше сиятельство!

Интересующая Вас особа, занимающаяся известным Вам делом, – мэтр Фейяр, нотариус.

Извольте принять заверения в моем глубочайшем почтении.

Турнон

Надувшись от гордости и приписывая удачу не только непредвиденному случаю, но и собственному гению, Обри опустил голубой конверт в специальный металлический ящик для «пневматичек», причем сделал это с таким самодовольным видом, будто жертвовал нищему солидную сумму.

Глава 16

Расследование Лионеля де Праза

Наступил четверг, на который мадам де Праз назначила визит в замок Люверси.

Управляющего уведомили о приезде заранее. Утром Лионель попросил у матери разрешения отправиться раньше, чтобы лично проследить, наведен ли в имении порядок.

– С тех пор как замок необитаем, – сказал он, – там, наверное, накопилось множество вещей, которые надо расставить и привести в должный вид, чтобы не разочаровать Жильберту. Управляющий – старик Эртбуа – и прислуга едва ли разбираются в таких нюансах.

В общем, Лионель уехал рано утром на собственном небольшом авто, но никому, даже матери, ни словом не обмолвился о том, что у ворот дома номер сорок семь на улице Турнон его ждет Обри. Прихватив с собой своего аколита, осчастливленного оказанной ему высокой честью, граф покатил по живописной дороге в Шеврёз – к слову заметим, в тот день стояла чудеснейшая погода.

Успех Обри, разоблачившего таинственного покровителя Фредди Ужа, произвел на Лионеля столь сильное впечатление, что он решил привлечь шпиона к осмотру замка: вдруг тот своим наметанным глазом заметит что-то чрезвычайно важное «для дела»? Как ни крути, до сих пор смерть мадам Ги Лаваль считалась хоть и трагической, но естественной. Никого не подозревали в преступлении, ни один сыщик не наведывался в имение и не исследовал его с точки зрения криминалистики. Между тем выяснилось: некто по имени Жан Марей и по прозвищу Фредди Уж выказывал столь сильную тревогу, что вполне