Звонок телефона заставил ее подпрыгнуть. Талли редко звонили после закрытия музея, и она подняла трубку не сразу. Могла опять звонить Дженнифер; Талли слишком устала, чтобы иметь дело с ее вопросами и изматывающей заботой. Она с облегчением вздохнула. Звонила инспектор Мискин, сказавшая, что коммандер Дэлглиш хочет ее увидеть сегодня вечером. Он и Кейт были уже в пути.

Внезапно Талли в ужасе вцепилась в край стола. Воздух сотряс потусторонний вопль. Сначала он показался ей человеческим, потом она поняла, что визг агонии исходит из глотки животного. Да это же Кот! Она наклонилась за ключами и бросилась к двери. Схватила лежащий на полочке фонарик, сорвала с крючка ближайший плащ — это оказался макинтош. Накинув его на плечи, она попыталась вставить ключи в оба замка. Они лишь скользили по металлу. Усилием воли Талли заставила руки перестать дрожать, и ключи вошли в свои гнезда. Теперь засовы. Наконец дверь отворилась, и она выбежала в темноту.

Этой ночью облака висели низко, звезд почти не было, мерцала ущербная луна. Единственный свет шел сквозь щель в двери, которую Талли оставила приоткрытой. Дул слабый ветер. Он шевелился в деревьях, в траве, словно был живым; дотрагивался до ее лица своими прохладными ладонями. Визг раздавался теперь где-то рядом; он доносился с окраины Хита. Сбежав по тропинке, она толкнула хлипкую калитку и описала фонариком дугу, освещая деревья. Наконец Талли его увидела.

Кот висел на одной из нижних веток; вокруг его задней лапы был стянут ремень, другим концом привязанный к ветке. Животное извивалось и вопило, безрезультатно молотя по воздуху тремя свободными лапами. Талли машинально подбежала и потянулась за котом, однако ветка была слишком для нее высокой; она закричала от боли, когда когти полоснули по тыльной стороне ее руки, и Талли ощутила теплую струйку крови. «Я вернусь, вернусь…» — пробормотала она и побежала обратно к коттеджу. Ей нужны перчатки, стул и нож. Слава Богу, стулья в гостиной достаточно прочны для ее веса! Талли схватила один из них, взяла со стойки нож поострее и через несколько секунд опять оказалась под деревом.

Она быстро установила стул в мягкой почве — так, чтобы спокойно на него встать. Талли бормотала слова ободрения и утешения, но Кот не обращал на них никакого внимания. Держа перед собой макинтош, она обернула им животное и резким движением подняла Кота, взгромоздив его на сук. Вой неожиданно прекратился. С ремнем было труднее. Самый простой способ освободить Кота — ослабить петлю на ноге, но она боялась его когтей. Так что Талли подсунула лезвие под ремень и стала пилить. Прошло не меньше минуты, пока кожа наконец поддалась. Завернув Кота в макинтош целиком, она осторожно спустилась на землю, тут же освободила его, и тот рванул прочь — в Хит.

Вдруг ее охватила чудовищная слабость. Стул казался слишком тяжелым. С плащом, накинутым на плечи, она волокла его за собой. Талли почувствовала, что беззвучно плачет, слезы текли и текли по щекам, ледяные, словно зимний дождь. Все, что она теперь хотела, — вернуться в коттедж, запереть двери и ждать полиции. Кто бы ни сделал такое с Котом — это было жестоко, а в музее Дюпейна совершенно точно работал только один жестокий человек. Она втащила стул на крыльцо. Ключи остались в замке. Талли повернула их, потом потянулась к засовам. Дверь в маленький холл была открыта, и, не пытаясь запереть ее, женщина почти вползла в гостиную. Она умудрилась подвинуть стул, поставив его на место, и затем на мгновение встала, согнувшись над ним, теряя последние силы.

А потом — слишком поздно — она услышала шаги через холл. Испытывая слабость, Талли даже не успела осознать опасность. Она только начала разворачиваться, когда металлический прут обрушился на нее, и женщина упала на ковер. Ее голова оказалась в футе от горящего газа, макинтош все еще лежал на ее плечах. Она без всякого удивления заметила лицо нападавшего, а после уже больше не видела и не слышала ничего. На ее тело дождем просыпались шахматы. Прошло несколько секунд, прежде чем сознание покинуло Талли окончательно. Ей хватило времени, чтобы подумать, как проста и незатейлива смерть, и поблагодарить Всевышнего, в которого она всегда верила и у которого так мало просила.

Полицейские воспользовались машиной Дэлглиша; он вел молча. Адаму были свойственны эти периоды молчания, и Кейт слишком хорошо его знала, чтобы вмешиваться. Водителем он был опытным и умелым; они ехали так быстро, как это было возможно. Переживать из-за ставших невыносимыми задержек бессмысленно, но Кейт чувствовала все возрастающее беспокойство Дэлглиша.

Когда они доехали до Хэмпстеда, тот сказал:

— Позвони миссис Клаттон еще раз, Кейт. Скажи, что мы уже почти на месте.

Однако на этот раз никто не ответил.

Они повернули на дорожку к музею Дюпейна, и «ягуар» рванулся вперед. Свет его фар буквально пожирал темноту. Он серебрил покрытые травой обочины и покушающиеся на пространство газона кусты. Когда Дэлглиш преодолел последний поворот, дом оказался освещенным как для светозвукового шоу. Они увидели, что шлагбаум поднят. Машина обогнула восточную сторону дома, миновала почерневшие руины гаража и, клюнув носом, остановилась на покрытой гравием дорожке. Света в коттедже не было, хотя дверь была открыта. Дэлглиш вбежал первым. Холл, гостиная. Его рука нащупала выключатель. Включенный газ слабо горел. Талли лежала на коврике, головой к огню, в накинутом на плечи макинтоше. Льющаяся из головы кровь была свежей и красной. По телу женщины были небрежно рассыпаны шахматные фигуры, черные и цвета слоновой кости, — в качестве прощального презрительного жеста.

Тут детективы услышали еле слышный звук машины, их настороженный слух ни с чем не мог его спутать. Кейт бросилась к двери, но Дэлглиш схватил ее за руку:

— Не теперь, Кейт. Вы нужны мне здесь. Пусть арест производят Пирс и Бентон-Смит. Вызовите «скорую», потом звоните Пирсу.

Пока она набирала номер, Адам склонился над телом Талли Клаттон. Кровь течь перестала, но когда коммандер положил пальцы на горло женщины, неожиданно пропал пульс. Быстро скатав макинтош, Дэлглиш подложил его под затылок Талли и открыл ей рот, проверяя, не носит ли она вставную челюсть. Склонив голову, он прижался своим ртом к ее и начал делать искусственное дыхание. Кейт выполняла срочные звонки, шипел газ — Дэлглиш ничего этого не слышал: для него существовало только собственное ритмичное дыхание и это тело, которое он стремился вернуть к жизни. И вот, как по волшебству, Дэлглиш почувствовал биение пульса. Талли дышала. Прошли минуты; она открыла глаза, остановила на полицейском невидящий взгляд и с тихим стоном, словно успокоившись, повернула голову и снова потеряла сознание.

Ожидание «скорой» было невыносимо, но Дэлглиш понимал, что перезванивать бесполезно. Они приняли звонок и приедут так быстро, как только смогут. Со вздохом облегчения детектив услышал их приближение; в коттедж вошли фельдшеры. Квалифицированная помощь наконец была здесь.

— Извините за задержку, — сказал один из медиков. — В начале дороги случилась авария. Проезд сузили до одной полосы.

Кейт и Дэлглиш посмотрели друг на друга, но оба промолчали. Расспрашивать фельдшеров смысла не было: их забота — делать свое дело. А спешить, немедленно выяснять — зачем? В свое время они вернутся в Ярд, и Пирс, возможно, скажет им, удалось ли ему произвести арест. Вне зависимости оттого, жив Вулкан или нет, преступление раскрыто.