В следующую секунду увидел, как Портер оттаскивает от него отца и встает между ними. Лео опрокинулся на коробки, слыша только несвязные звуки. Потом его то ли понесли, то ли поволокли к двери. Роуэн застыла на полу в большом не по размеру оранжевом наряде. Она удивительно притихла. Лео не видел ее лица, но на ребре ящика, на который она упала, темнело пятно. Оно казалось мокрым и липким.

Больше он ее не видел. Дверь захлопнулась, отсекая от него Роуэн. Все вокруг завертелось. Лео помнил, как его запихнули в машину и кто-то – может быть, Портер, а может быть отец – сдернув с него голубое платье, грубо натянул на него его собственную одежду. Чуть позже послышался голос матери, которая спрашивала, как можно было совершить такую глупость. Затем, когда он оказался на прохладных простынях в темной комнате, сознание куда-то уплыло.

На следующее утро без всяких объяснений Лео увезли в главную резиденцию Уиллерсов. Он почти всю дорогу проспал, а когда время от времени открывал глаза, видел перед собой обожженную солнцем шею Портера. Через много лет он заподозрит, что у него было сотрясение мозга, но тогда радовался своей бесчувственности – провалу сознания, не позволявшему ясно мыслить. Немного придя в себя, он спросил, где Роуэн.

Портер, не поворачивая головы, ответил, что она ушла домой.

Об этом случае потом не вспоминали. И его память тоже стерлась, превратившись в сон. Лео больше не мог представить девочку, с которой подружился тем летом. А если, случалось, пытался вспомнить тот день в шале, его душила такая паника, что лучше было обо всем забыть.

И со временем он убедил себя, что ничего не было.

Прошли годы, прежде чем он снова оказался в Уиллетс-Пойнте. К тому времени его мать умерла, А Портер каким-то образом стал постоянным водителем отца. Сам Лео встал на тропу несчастий и бунтарства, определивших его взрослую жизнь.

Когда Лео исключили из военной академии, он, подчиняясь непонятному импульсу, не вернулся домой, где отец закатывал бы ему сцены, а поселился в доме, где некогда проводил летние месяцы.

Ощущение было таким, словно он очутился в полузабытом сне. Дом долгие годы стоял запертым, шале много лет назад по неизвестной причине дотла сгорело. От него не осталось и следа, а на место, где оно некогда стояло, посадили магнолию. Дождь разметал лепестки свечеобразных бутонов, и трава вокруг дерева подернулась грязно-белым налетом. Этот вид волновал, пробуждал смутные воспоминания, словно старая фотография, мелькнувшая на дне темного озера.

Но лишь годы спустя, когда другой лишь наполовину осознанный порыв подвиг его к тому, чтобы поселиться в своем прежнем святилище, он услышал про местную девочку, которая летним днем ушла из родительского дома в заводи и больше не вернулась.

Я дважды перечитал показания Лео Уиллерса, а затем, как просила Кларк, удалил и письмо, и вложение. Выключив компьютер, помассировал переносицу. Я считал, что серия трагедий в окрестностях устья – относительно недавние дела, но оказалось, что они уходят корнями в преступление, совершенное больше двух десятилетий назад. Я до смерти устал и чувствовал себя совершенно разбитым. Портер видел, как его работодатель убил девочку, и решил, что ее смерть открывает для него новые возможности. Неудивительно, что после этого он получил постоянную работу. Он был связан с сэром Стивеном тем, что они совершили. И хотя не считал себя шантажистом, не сомневался, что его молчание заслуживает вознаграждения. И, видимо, поэтому определенным образом реагировал на Эмму Дерби и Марка Чэпла. Они стали нарушителями его прав, вторглись на территорию, которую он отвоевал для себя, и он действовал в соответствии со своими понятиями. Я не позволил пустить дела на самотек, заявил он в эллинге. Не мог после всего, что сделал для Уиллерсов.

Что же именно он сделал, задался я вопросом. Ограничивалась ли его роль молчанием или он доказывал свою ценность более практическими поступками? Обязанности Портера, безусловно, выходили за рамки вождения автомобиля. Сэр Стивен поручил ему подчистить инкриминирующие улики в доме на Уиллетс-Пойнте, а затем передать шантажистам сумку с деньгами. Какие еще он оказывал услуги? Роуэн Холлоуэй так и не нашли, но я не мог представить, чтобы солидный бизнесмен стал марать себе руки, избавляясь от трупа. Зачем, если есть другой, кто выполнит за него работу?

Я встал из-за стола снова заварить кофе. Хотя Лео Уиллерс – у меня не получалось думать о стоящем в центре случившихся трагедий человеке как о Лене Мерчант, – как мы считали, не убивал, он был отнюдь не без греха. Пусть он был еще ребенком, когда его отец убил Роуэн Холлоуэй, но он по-взрослому решил молчать. Лео признал, что он, чтобы успокоить совесть, позволил Эдгару Холлоуэю жить бесплатно в своем доме и ежемесячно посылал ему провизию. Такими действиями он не только обрек отца своей подруги детства на одинокое существование, но подготовил сцену для финального акта трагедии.

Продукты привозил Холлоуэю Портер.

Если Лео хотел наказать шофера, напоминая ему о его соучастии в преступлении, то его намерение провалилось. Он подарил ему очередную возможность в виде уединенного дома с безответным жильцом. Когда же было решено, что Уиллерс совершил самоубийство, Портер прекратил снабжение Эдгара. В свое время он помог скрыть убийство его дочери. И я не думал, что он может потерять сон оттого, что отец жертвы голодает.

И вот Портер и еще пятеро оказались на том свете. Не пострадал только человек, который заварил эту кашу.

Сэр Стивен Уиллерс.

Я плеснул в кофе виски. Чрезвычайно мало шансов, что убийца Роуэн Холлоуэй понесет наказание за свое преступление. Хотя я не сомневался в том, что прочитал, – все факты соответствовали тому, что нам уже было известно – недоказанные детские воспоминания недостаточный аргумент для свершения правосудия. Особенно за деяние, которое многие годы скрывалось и о котором, по признанию Лео, он сам предпочел до сегодняшнего дня умолчать.

Неприятная правда заключалась в том, что при отсутствии улик и тела полиция мало что могла сделать. Появились основания провести новый, более тщательный обыск в Уиллетс-Пойнт, и мне пришло в голову, что посаженная на месте старого шале магнолия скрывает под корнями не только почву. Но сэр Стивен не стал бы терпеть на своей территории материальную улику. Тем более что поблизости так много возможностей от нее избавиться.

Возможно, тело Марка Чэпла не первое, которое Портер схоронил в устье.

Путаницу каналов и проток снова обследуют, но шансы обнаружить тело Роуэн чрезвычайно малы. Спустя столько лет от нее мало что осталось – только погребенные в грязи одинокие кости.

Однако полиция не имеет права оставить без внимания заявление, тем более что оно поступило от сына сэра Стивена. Я очень хотел бы спросить Кларк, как она собирается поступить, но понимал, что старший следователь не оценит мой интерес и вряд ли что-нибудь ответит. Она достаточно подставляла шею.

Мне не оставалось ничего иного, как только ждать и надеяться, что что-то произойдет. Шли дни, но нигде не говорилось, что сэра Стивена допрашивали, не то чтобы арестовали. Меня это не удивляло. Он был беспощаден, защищая фамилию, когда подозревали его сына. Теперь ставкой была его репутация, если не свобода, и он использует всю свою власть и влияние. Брала досада от того, что он выйдет сухим из воды, и по мере того, как убийства в заводях забывались, я все больше приходил к убеждению, что убийца Роуэн не понесет наказания.