Во время обеда, пока Сюзи и Эдерна обменивались откровенностями, их мужья, знавшие друг друга уже давно, тоже затеяли друг с другом разговор.

– Какая сейчас ситуация с морскими делами в Сен-Мало? – спросил Ракидель у господина де Пенфентеньо, который, будучи судовладельцем, наверняка интересовался данным вопросом как никто другой.

– Могу сообщить, что мы так и не стали заниматься позорной торговлей невольниками!

– История будет вам за это признательна.

– И теперь, пока Нант и Бордо процветают, нам приходится прокладывать новые торговые маршруты и искать новые сферы торговли… Однако для нас распахнулись двери в новый мир: Французская Ост-Индская компания, управление которой располагается в Лорьяне, открыла свое отделение и в нашем порту. Она теперь успешно соперничает с английскими и голландскими компаниями в покорении Индийского океана…

– Я просидел восемь лет в заточении в прусской крепости, а потому ничего об этом не знаю… – сказал Ракидель.

– Новая Франция, надо вам сказать, не оправдала возлагавшихся на нее надежд, и теперь все внимание обращено на Восток. Именно из территорий на Востоке, по всей видимости, можно извлекать неплохую прибыль. На пути в Индию есть два острова, которые представляют собой не более чем две точки на карте мира, однако они не только являются местом возможной промежуточной остановки судов, но и таят в себе богатства, которые, правда, нужно еще суметь из них извлечь…

В усадьбе Клаподьер уже давно не вели таких оживленных разговоров!

Когда любопытство Эдерны было удовлетворено и все обменялись новостями, стали разговаривать о будущем. Если будущее четы де Пенфентеньо просматривалось довольно четко, то такого отнюдь нельзя было сказать о чете Ракидель. Конечно, в том тяжеленном сундуке, который госпожа Ракидель привезла с собой, имелось еще довольно много денег, однако ни она, ни ее супруг не принадлежали к числу тех, кто станет спокойно жить на свои сбережения.

Во время своего переезда в карете из Парижа в усадьбу Клаподьер они активно обсуждали, чему им обоим было бы интересно теперь себя посвятить. Томас, облеченный обязанностью работать над совершенствованием человечества, предполагал продолжить этот свой труд в Англии, где у него имелись связи и где он провел свое детство. Сюзи, которая не умела разговаривать на английском языке – языке бывшего врага, – и которая больше всего боялась оседлого образа жизни, навязываемого замужним женщинам, не хотела даже и думать о том, что она в конце концов осядет в какой-нибудь усадьбе и будет заниматься вышиванием и воспитанием своих детишек, терпеливо ожидая, когда же вернется домой ее муж и господин. У нее еще с самого рождения возникла неудержимая тяга к свободе, которая затем укреплялась в ней в течение вот уже трех десятков лет! У нее также возникла и тяга к морю, когда она сначала слушала рассказы Эдерны о нем, когда она затем увидела его сама – то спокойное, то бурное, то ровное, то покрытое волнами – у подножия укреплений Сен-Мало и, наконец, когда она отправилась в плавание – себе и на счастье, и на беду, но неизменно с таким радостным возбуждением, которого она никогда не испытывала на суше.

Супруги в конце концов пришли к совместному выводу: они оба нигде не смогут испытать такое бесконечное счастье, как на борту морского судна…

Поэтому Ракидель с большим вниманием слушал то, о чем говорил ему сейчас судовладелец.

– Французская Ост-Индская компания является единственным владельцем острова Бурбон, который до недавнего времени практически не эксплуатировался: там на нескольких арпанах[140]земли пытались выращивать пшеницу и рис, но без большого успеха… Потом же, представьте себе, толковые агрономы обнаружили разновидность кофейного дерева, которая только на этом острове и произрастает. Им пришло в голову завезти туда обычные кофейные деревья, чтобы попытаться их акклиматизировать. Тамошний губернатор – Бенуа Дюма – всячески пытается этому содействовать. Всего несколько дней назад я получил от него письмо, в котором он уверяет меня, что нет более прекрасного зрелища, чем эти плантации кофе, простирающиеся до самого горизонта, и что остров вскоре сможет производить даже больше кофе, чем потребляет все наше королевство.

– Вы советуете мне, мсье, стать плантатором и заняться выращиванием кофе?

Жозеф де Пенфентеньо расхохотался.

– Вовсе нет! Но вы прекрасно понимаете, что кофе нужно как-то перевозить… Мне известно, какой вы замечательный мореплаватель! Я снарядил по заказу Французской Ост-Индской компании флейту[141]с большим главным трюмом, и через несколько дней это судно выйдет в море…

– А что это еще за новый тип корабля?

– Это военный корабль, сконструированный голландцами, но переделанный в торговое судно. На нем, однако, оставлены некоторые из его артиллерийских орудий.

– А какое у него водоизмещение?

– Водоизмещение у «Зимородка» – так называется это судно – составляет пятьсот тонн. На нем установлено двадцать шестифунтовых пушек. Его построили в Лорьяне на средства Французской Ост-Индской компании. В качестве экипажа для него вполне хватит и сотни матросов, но тому, кто станет его капитаном, придется опасаться пиратов, которых в Индийском океане немало…

– Вы хотите, чтобы капитаном этого судна стал я?

– Я уверен, что с командованием этим судном вы прекрасно справитесь. Впрочем, теперь, когда вам нужно заботиться не только о себе и когда Сюзанну, похоже, больше не тянет к рискованным приключениям…

– Лично у меня нет на этот счет такой уверенности, как у вас! – полушутя-полусерьезно заявил Ракидель, перебивая своего собеседника.

И он был прав: когда Сюзи услышала о предложении, сделанном господином де Пенфентеньо, она не стала скрывать своей радости.

– Командовать торговым судном – это ничуть не хуже, чем заниматься каперством! – воскликнула она. – Мы сможем открыть для себя новые миры!

– А ты подумала о том, что капитан не может взять с собой в плавание жену и детей?

– Но у нас с Томасом нет детей!

– Однако они вполне могут появиться…

– Не появятся, пока я сама этого не захочу. Мне известны способы, позволяющие предотвратить те досадные последствия, которые могут возыметь плотские отношения!

Она произнесла эти слова с таким апломбом и с таким озорством во взгляде, что Ракидель подумал, что у него такая жена, какой… больше ни у кого нет. У него возникло подозрение, что она решила опять прибегнуть к тому приему, которым уже пользовалась: для нее единственная возможность отправиться в море в компании с сотней-другой моряков заключалась в том, чтобы прикидываться одним из них, надевать мужскую одежду, выдавать себя за некоего Карро де Лере, напускать на себя суровый вид и говорить грубоватым голосом, – короче говоря, облачиться во все то, что, по ее собственным словам, стало для нее «второй кожей».