– Черта с два, – фыркнула Аника.

– Кого вы хотите увидеть перед этой дверью, когда лев проголодается? Ворона? Или никому не нужного петуха, который громко кукарекает и хорохорится, а затем идет на сговор с Грошовым Львом и каким-то грязным купцом против одного из своих?

С высоты своего места Инеж видела, как люди, стоящие рядом с Пером Хаскелем, слегка отстранились. Некоторые косились на него, на перо в шляпе, на трости в руках – трость Каза, которой он орудовал с такой кровавой точностью, и фальшивую трость с вороном, приобретенную Хаскелем, чтобы поиздеваться над ним.

– В Бочке никто не торгует безопасностью, – сказал Каз, и его сорванный голос пламенем поднялся над толпой. – Есть только сила и слабость. Уважения не просят. Его надо заслужить.

«Прощения не просят. Его надо заслужить». Он украл ее фразу! Инеж почти улыбалась.

– Я вам не друг, – продолжал он. – И не отец. Я не собираюсь предлагать вам виски, похлопывать по спинке и называть «сынками». Но я наполню вашу казну деньгами. Запугаю ваших врагов так, чтобы они разбегались при виде татуировки на ваших руках. А теперь скажите, кого вы хотите увидеть перед этой дверью, когда Пекка Роллинс придет забрать у вас все?

Тишина разбухала, как клещ, подпитываясь перспективой насилия.

– Ну? – гневно выпалил Пер Хаскель, важно надув грудь. – Отвечайте ему! Вы хотите своего законного лидера или какого-то выскочку-калеку, который не может даже ходить прямо?

– Может, я и не могу прямо ходить, – протянул Каз. – Но, по крайней мере, я не убегаю от драки.

Он начал спускаться по лестнице.

Вариан наконец-то очухался после падения. Хоть он и нетвердо держался на ногах, но парень двинулся к лестнице, и Инеж не могла не проникнуться уважением к его преданности Хаскелю.

Пим оттолкнулся от стены и встал у него на пути.

– Хватит с тебя.

– Позови людей Роллинса! – приказал Пер Хаскель Вариану. – Подними тревогу!

Но Аника достала длинный нож и встала перед выходом.

– Ты Грошовой Лев? – спросила она. – Или Отброс?

Медленно, с явной хромотой, но прямой спиной, Каз спустился по пролету, тяжело опираясь на перила. Когда он дошел до последней ступеньки, оставшаяся толпа расступилась.

Заросшее лицо Хаскеля покраснело от страха и негодования.

– Долго ты не проживешь, парень. Чтобы одолеть Пекку Роллинса, понадобится больше, чем у тебя имеется.

Каз вырвал свою трость из его руки.

– У тебя есть две минуты, чтобы убраться из моего дома, старик. Цена этого города – кровь, – сказал Каз, – и я с радостью заплачу твоей.

Джеспер никогда не видел Каза таким избитым и окровавленным – сломанный нос, треснувшая губа, заплывший глаз. Судя по тому, как он держался за бок, минимум одно ребро сломано, а когда Бреккер покашлял в носовой платок, то стрелок увидел кровь на белой ткани, прежде чем ее спрятали в карман. Его хромота усилилась, но он все еще держался на ногах и шел в сопровождении Аники и Пима. Видимо, в Клепке осталась вооруженная опорная команда, на случай, если Пекка разведает о том, что Каз совершил переворот, и попытается захватить территорию.

– Ради всех святых! – выдохнул Джеспер. – Я так понимаю, все прошло как по маслу?

– Так, как и ожидалось.

Матиас покачал головой с восхищенным и в то же время недоверчивым видом.

– Сколько же у тебя жизней, демжин?

– Надеюсь, еще одна.

Каз снял пальто и умудрился сдернуть рубашку, опираясь на раковину в ванной комнате.

– Ради всех святых, позволь нам помочь! – воскликнула Нина.

Бреккер схватился зубами за край повязки и оторвал кусок.

– Мне не нужна ваша помощь. Продолжай работать с Колмом.

– Да что с ним не так? – проворчала девушка, когда они вернулись в гостиную, чтобы проработать прикрытие для господина Фахи.

– То же, что и всегда, – ответил Джеспер. – Он – Каз Бреккер.

Спустя час Инеж проскользнула в комнату и вручила Казу записку. На дворе был поздний вечер, окна номера горели масляным золотым светом.

– Они придут? – спросила Нина.

Инеж кивнула.

– Я передала твое письмо стражнику у двери, и это сработало. Меня привели прямо к двум членам Триумвирата.

– И с кем же ты встретилась? – поинтересовался Каз.

– С Женей Сафиной и Зоей Назяленской.

Уайлен подался вперед.

– Портнихой? Она в посольстве?

Каз поднял бровь.

– Какой интересный факт ты забыла упомянуть, Нина.

– На то время это было неважно.

– Конечно же, важно! – сердито воскликнул Уайлен. Джеспер немного удивился. Поначалу Уайлен не возражал против обличья Кювея. Казалось, он даже радовался, новая внешность дистанцировала его от отца. Но это было до того, как они посетили Святую Хильду. И до того, как Джеспер поцеловал Кювея.

Нина слегка поморщилась.

– Уайлен, но я же думала, что ты поедешь с нами в Равку! Ты бы встретился с Женей, как только мы сели бы на корабль.

– Все мы знаем, кому предана Нина, – хмыкнул Бреккер.

– Я не рассказала Триумвирату о Кювее.

Губы Каза расплылись в слабой улыбке.

– И я о том же. – Затем повернулся к Инеж. – Ты изложила им наши условия?

– Да, они будут в гостиничной бане через час. Я попросила сделать все возможное, чтобы никто не увидел, как они войдут.

– Будем надеяться, что это им по силам.

– Они управляют целой страной, – фыркнула Нина. – И уж как-нибудь справятся с парой несложных инструкций.

– Разве им не опасно выходить на улицу? – полюбопытствовал Уайлен.

– Они единственные гриши в Кеттердаме, которые могут за себя не бояться, – ответил Каз. – Даже если шуханцы наберутся храбрости снова открыть сезон охоты, они не рискнут начинать с двух высокопоставленных равкианских сановников. Нина, Жене хватит мастерства, чтобы вернуть Уайлену его внешность?

– Не знаю, – пожала плечами та. – Ее зовут главной портнихой, и она определенно самая одаренная, но без парема… – В объяснениях никто не нуждался. Парем был единственной причиной, по которой Нине удалось чудотворное преображение Уайлена в Кювея. Тем не менее Женя Сафина – легенда. Все возможно.

– Каз, – обратился Уайлен, скручивая край своей рубашки. – Если она согласится попробовать…

Тот кивнул.

– Но тебе придется быть вдвое осторожней до аукциона. Твой отец не захочет, чтобы ты явился и раскрыл обман, который он разыграл для Торгового совета и городской стражи. Будет разумнее, если ты подождешь…