Инеж пришла в движение прежде, чем обдумала свой поступок. Она не могла просто смотреть, как он умирает. Каза уложили, пинали ботинками и топтались по его телу. В ее руках блеснули кинжалы. Она убьет их всех. Сложит их трупы горой до самых стропил и оставит как подарок для городской стражи.

Но в эту секунду, через широкие планки перил, она увидела, что его глаза открыты. Они встретились взглядом. Все это время он знал, что она здесь. Ну конечно. Он всегда умел ее находить. Каз едва заметно покачал окровавленной головой.

Инеж хотелось кричать. К черту твою гордость, к черту Отбросов, к черту весь этот проклятый город!

Каз попытался встать. Битл пихнул его обратно. Теперь они смеялись. Горка поднял ногу, и его ботинок завис над головой Каза, веселя толпу. Инеж увидела, как Пим отвернулся; Аника и Киг кричали, чтобы кто-то остановил его. Горка опустил ногу… и издал пронзительный, булькающий визг.

Каз держал его за ботинок, а нога парня вывернулась под отвратительным углом. Он скакал на одной ноге, пытаясь сохранить равновесие под странный, пронизывающий вой и блеяние, которые он издавал в такт прыжкам. Майло и Битл упорно били Каза по ребрам, но тот даже не вздрогнул. С силой, которую Инеж не могла себе представить, Каз дернул ногу Горки вверх. Здоровяк взвизгнул, когда его колено выскочило из сустава, и повалился в сторону, лепеча: «Моя нога! Моя нога!»

– Советую приобрести трость, – сухо произнес Каз.

Но Инеж видела только нож в руках Майло, длинный и сверкающий. Он выглядел как самое чистое, что было у этого парня.

– Не убивай его, ты, придурок! – взревел Хаскель, несомненно все еще думая о награде.

Но до Майло, судя по всему, уже было не достучаться. Он поднял нож и нацелил его прямо на грудь Каза. В последнюю секунду Бреккер перекатился. Нож вонзился в половицы с громким стуком. Майло попытался вытащить его, но Каз уже двигался, и Инеж увидела два ржавых гвоздя, зажатых, как когти, между его пальцами, – каким-то образом он вырвал их из топорища. Он метнулся вверх и проткнул гвоздями шею Майло, разрывая трахею. Майло издал слабый сдавленный свист и упал.

Каз схватился за перила и встал на ноги. Битл поднял руки, будто забыл, что у него все еще имелась дубинка, а Каз – безоружен. Бреккер схватил его за волосы, дернул голову назад и стукнул об перила – звук напоминал выстрел, отдача была такой сильной, что голова Битла отскочила от дерева не хуже резинового мячика. Он свалился и свернулся, как маленький хорек.

Каз вытер рукавом лицо, размазывая кровь по носу и лбу, и сплюнул. Затем поправил перчатки, посмотрел на Пера Хаскеля со второго этажа и улыбнулся. Его зубы были красные и влажные. Толпа увеличилась с начала битвы. Бреккер покрутил плечами.

– Кто следующий? – спросил он, словно у него была назначена встреча где-то еще. – Кто рискнет? – Инеж не знала, как ему удавалось сохранить твердость в голосе. – Вот что я делаю весь день напролет. Я сражаюсь. Когда вы в последний раз видели, чтобы Пер Хаскель принимал участие в драке? Руководил работой? Черт, когда в последний раз он вылезал из кровати до полудня?

– Думаешь, мы тебе поаплодируем, потому что ты умеешь держать удар? – процедил старик. – Это не отменяет проблем, которые ты нам устроил. Накликал городские власти на Бочку, похитил сына купца…

– Я уже говорил, что не имею к этому отношения, – ответил Каз.

– А Пекка Роллинс говорит иное.

– Рад слышать, что ты веришь слову Грошового Льва больше, чем одному из своих людей.

По толпе внизу прошел тревожный ропот, как ветер, шелестящий между листьями. Банда была семьей, эта связь – сильнее кровной.

– Ты достаточно безумен, чтобы перейти дорогу торговцу, Бреккер.

– Безумен, – не спорил Каз. – Но не достаточно глуп.

Некоторые из членов Отбросов начали перешептываться друг с другом, словно никогда даже не думали, что Ван Эк мог сфабриковать обвинения. Ну, разумеется. Ван Эк – аристократ. Зачем преуспевающему купцу выдвигать подобные обвинения какой-то канальной крысе, если это неправда? И, в конце концов, Каз пошел на многое, чтобы доказать, что он способен на все.

– Тебя видели на Гудмедбридже с женой торговца, – настаивал Пер Хаскель.

– Женой, а не сыном. Его жена, которая сейчас находится в безопасности дома, рядом со своим лживым муженьком, вяжет пинетки и разговаривает с птицами. Задумайся хоть на минуту, Хаскель. Какой толк мне от выродка торговца?

– Подкуп или выкуп…

– Я пошел против Ван Эка, потому что он пошел против меня, и теперь он использует городских прихвостней, Пекку Роллинса и всех вас, чтобы сравнять счет. Все просто.

– Я не просил этих неприятностей, парень. Не просил и не хотел их.

– Ты хотел все другое, что я приносил к твоим ногам, Хаскель. Ты бы до сих наживался на дешевом мошенничестве и пил разбавленный виски, если бы не я. Эти стены обрушились бы прямо на твою голову. Ты брал каждую монету, присваивал себе все успехи, которые я тебе преподносил. Пожирал прибыль от Пятой гавани и «Клуба Воронов», будто заслужил ее, отправлял меня на разборки и на грязную работу за себя. – Его взгляд медленно прошелся по Отбросам, собравшимся внизу. – Все вы оставались в выигрыше. Получали свое вознаграждение. Но при первой же возможности готовы подлизаться к Пекке Роллинсу, ради удовольствия надеть на меня петлю. – И снова недовольный шорох в толпе. – Но я не сержусь.

На Каза смотрело около двадцати Отбросов, все вооружены, но Инеж могла поклясться, что чувствовала их облегчение. Затем она поняла – драка была лишь вступительным актом. Они знали, что Каз – крепкий орешек. Им не нужны доказательства. Все вертелось вокруг того, что требовалось Казу. Чтобы совершить переворот против Пера Хаскеля, нужно было искать Отбросов по отдельности и говорить с каждым индивидуально, тратя время и рискуя попасться на улицах Бочки. Теперь у него имелась публика, и Пер Хаскель был рад поприветствовать всех и каждого – небольшое развлечение, драматический конец Каза Бреккера, «Уничтожение Грязных Рук». Но это не дешевая комедия. Это кровавый обряд, и Пер Хаскель позволил банде собраться, так и не поняв, что настоящее представление еще впереди. Каз стоял за своей кафедрой – раненый, избитый и готовый проповедовать.

– Я не сержусь, – повторил он. – Не на это. Но знаете, что меня разозлило? Что действительно вывело меня из себя? Что вороны теперь выполняют приказы Грошовых Львов. Что вы маршировали за Пеккой Роллинсом, словно это повод для гордости. Одна из самых смертоносных банд в Бочке прогнулась, как кучка новичков.

– У Роллинса есть власть, парень, – отозвался Пер Хаскель. – Ресурсы. Будешь читать мне лекции, когда поживешь с мое. Моя задача – защищать эту банду, и я это сделал. Я уберег их от твоего безрассудства.

– Думаешь, ты в безопасности, потому что перекатился на спинку для Пекки Роллинса? Думаешь, он с радостью будет соблюдать перемирие? Что он не жаждет получить то, что у тебя есть? Разве это похоже на Пекку Роллинса?