За нею тащился шлейф, усыпанный стеклянными звёздами. Кипарис подумал, что, неверное, шлейф её стал невозможно грязным, как она подмела им всю дорогу, пока они шли. Он подумал, что эта женщина каким-то образом трагически повлияла на его жизнь, стала причиной преждевременной смерти Вяза. Своим незваным вторжением в Храм Ночной Звезды она же стала причиной того, что кто-то из её свиты тайно похитил «Око Создателя», а его, Капу, ведут на жуткую казнь. Лучше бы и не было такой вот матери. И он выплюнул из себя имя, данное ею, – Кипарис, – попав прямо на её извилистый шлейф. Забирай!

– Стойте! – повелительно произнесла Сирень, едва они тронулись к нависающему над океаном высоченному скалистому берегу. Он резко обрывался вниз там, куда и предстояло столкнуть преступника. – Помощник мага имеет право на последнюю молитву. Я сотворю её с ним вместе. – Она встала коленями прямо на дорогу. Кипарис бухнулся следом. Палачи отошли несколько в сторону, таща за собою заупрямившегося Барвинка. Тот желал оставаться рядом с матерью и преступным сыном. Тогда один из людей саданул его уже откровенно по хребту, давая понять его недостойное поведение.

Что-то бормоча для вида, Сирень достала маленькую пластинку и стала тыкать в неё своими ухоженными пальчиками. Пластинка засветилась голубоватым светом и запиликала приятно и тихо. Поскольку палачи и Барвинок были в стороне, они ничего не заметили, поскольку любовались морскими красотами. Или не любовались, а просто медитировали. Один Барвинок то и дело нервно оборачивался в сторону Сирени и Кипариса. Как будто немолодая женщина и связанный преступник могли убежать.

В этот самый миг над их головами возник буквально из ниоткуда непонятный объект. Он был немалый, имел обтекаемую форму, окружённый хороводом огней, переливающихся то красными, то зелёными огоньками. Он плавно и бесшумно опустился неподалёку. Из него, когда он раскрылся как ракушка верхней своей частью, вышел высокий человек в блестящем и неземном одеянии. Голова неизвестного была лысой, и он имел густую бороду, как и простой человек. Только борода и была признаком того, что он принадлежал к мужской разновидности живых существ. Он чётко и внятно на понятном языке сказал, – Всем стоять! – и направил в сторону замерших поражённых людей какой-то предмет. После чего каждый из группы сопровождающих Кипариса ощутил, что, будто бы, у ног выросли корни, и они уже не могли сдвинуться с места. Руки также онемели, как бывает, если их отлежишь во время крепкого и длительного сна. Им осталось только наблюдать за тем, что будет происходить дальше. А происходило вот что.

Сирень вскочила с колен, крича истошно, – А что я вам и говорила! За невиновного моего сына вступились силы небесные! Сам Создатель пришёл на помощь тому, кто служил ему честно и праведно с самого детства, всю свою молодость!

Кипарис встал следом за матерью. Губы его безмолвно дёргались и не закрывались, как у выброшенной на берег рыбы, – он был потрясён не меньше остальных. Лысый и неведомый человек с пасмурных небес подошёл к нему и едва заметным жестом прикоснулся к цепям, сковавшим кисти. Цепь упала к ногам Кипариса. Кипарис какое-то время держал руки, сведёнными впереди себя, потом с трудом затряс ими и протянул их к своему спасителю в жесте мольбы. – Я не виновен, посланец Создателя!

Тот, кого и назвали «посланцем Создателя» заулыбался широко и радостно, – Идём, – сказал он, – есть о чём поговорить.

Он подтолкнул Кипариса вперёд к своей раскрытой штуковине, а сам подошёл к Сирени и утешительно погладил её разлохмаченные седые волосы, так как капюшон свалился с неё от порыва ветра. Маленькая в сравнении со спустившимся существом, почти великаном, она прижала голову к его груди. Он что-то неслышно ей шептал, нагнув свою гладкую голову, обрамлённую красноватой бородой. Кипарис весьма ловко уже забрался в небесную штуковину, уже соображая, что сегодня рыбам не придётся отведать его на вкус. Высокий серебрящийся человек, а он был человекообразным по виду, направился к своей колеснице. Сел впереди Кипариса, штуковина закрылась, став непроницаемой для зрения находящихся снаружи, и стремительно взмыла вверх, где и пропала. Лишь на пару секунд красно-зелёные огоньки приветливо мигнули из низкой облачности тем, кто стояли внизу.

Сирень важно подошла к ним и сказала повелительно, – Можете уже двигаться.

Они задвигали руками, попробовали двинуть ногами, и это получилось.

– Я, – сказала она, – попросила посланника Создателя пощадить вас, поэтому он всего лишь наказал вас временным параличом. Теперь поехали отсюда. Вы всё расскажете на экстренном Совете, что и как было. А тебя, – обратилась она к побелевшему Барвинку, чьи глаза выпучились ещё больше, – ожидает большая неожиданность. Так что тебе также необходимо присутствовать на Совете. Я приказываю тебе прибыть туда! И не вздумай проявить непослушание. Теперь я буду выбирать, что тебе даровать, жизнь или смерть, нечестивый вор!

Барвинок пошатнулся, – О чём ты говоришь? – крикнул он в ответ, – сумасшедшая ты старуха!

– Да поддержите вы его, – обратилась она к безмолвным палачам, – а то он упадёт вниз вместо того, кого и забрал на небеса посланец Создателя. Нечего ему падать раньше времени. Он будет мне ещё нужен для моего окончательного торжества. С кем ты и вздумал тягаться, тупой, подлый и жадный дурак! А мой сын будет восстановлен не просто в своей должности, а назначен на место старого Вяза.

– Кем? И каким образом? Его же забрали отсюда навсегда, – подал голос один из палачей.

– Совет и назначит. Как я представлю всем «Око Создателя», когда мои люди отыщут его в доме Барвинка. А Создатель, видя торжество справедливости, вернёт его на землю.

– Да неужели Барвинок – похититель «Ока Создателя»? – спросил другой профессиональный палач, но сам по себе человек не бессмысленно жестокий, если того не требовала профессия. Он был даже не лишён некой сострадательности к тем, кого и толкал в безвозвратную пучину.

– Он, – уверенно ответила Сирень. Она подождала Барвинка и взяла его под руку, повисла на нём, как на привычном себе телохранителе. Она сильно устала. И он покорно пошёл, помогая ей, взяв на себя дополнительную нагрузку.

Договор на условии взаимной низости

Она и Барвинок первыми направилась в сторону дороги на опорах, где и остались скоростные машины. Тяжёлый бархатный шлейф тянулся за нею, захватывая собою мелкое каменное крошево с дороги и поднимая белёсую пыль. Спотыкаясь, пыля точно также как и Сирень, двое мужчин тронулись за нею следом.

– Учти, – сказала она Барвинку, – я не свирепая, как ты. Я имею в себе милосердие. Если ты во всём признаешься, я обещаю тебе содействие в том, чтобы