Я киваю. А потом подхожу к нему близко-близко. Так, чтобы его глаза смотрели в мою душу… в мою душу, от которой остался лишь осадок.

– Ты забудешь этот разговор. И ты будешь сильным. Слышишь? Что бы с тобой ни случилось, что бы я ни сделала, ты будешь сильным, Мэтт. Ты выживешь.

– Ари, я…

– Найди Ноа Морта. – Прижимаюсь губами к губам парня и закрываю глаза. Мэттью сжимает меня в руках, словно боится, что я испарюсь, исчезну, и он прав. Я отстраняюсь и делаю несколько шагов назад. – Прощай, Мэттью!

Я взмахиваю рукой, и глаза парня послушно закрываются. В себя он приходит лишь тогда, когда я скрываюсь за одним из домов и щелкаю пальцами. Мэтт растерянно оглядывается, сводит брови, а потом идет дальше.

Я прячусь в тени, откидываю назад голову и чувствую, как грудь горит. Что делать? Я в клетке. В ловушке. И темнота так близко. Так опасно близко.

Я в ужасе пячусь, а затем натыкаюсь спиной на преграду и ощущаю холод. Я ощущаю его так же неожиданно, как и ощутила тепло. А затем мысли исчезают.

Ариадна Монфор исчезает.

Я смотрю на то, как Логан Чендлер с размаху ударяет Мэтта по челюсти, и хмыкаю. Мальчики любят бить других мальчиков, когда речь заходит о девочках.

Будто дикие звери, они кидаются друг на друга, а я бреду сквозь толпу и слежу за ними, слежу за Мэттом. Он, кажется, знает, что я наблюдаю, потому что вновь пропускает удар.

Мне становится скучно. Я разворачиваюсь на каблуках и покидаю гостиную. Дорогу сложно разглядеть из-за едкого дыма, плавающего по коридорам.

Оказавшись на улице, я опираюсь об ограждение, понятия не имея, куда идти дальше и что еще сделать для любимого Хозяина. Его идея выпустить все грехи, сосредоточенные в ящике Пандоры, показалась мне до невозможного скучной. Мы, как мне кажется, уже проходили через это. Сотню раз. Неужели отец лжи, хаоса и чего он там еще отец, не смог придумать нечто более оригинальное?

Неожиданно я замечаю пикап Хэйдана Нортона, припаркованный напротив дома. Не знаю, о чем его брат думал, оставляя Хэрри одного. Мне стоит только пальцем взмахнуть, и вся их праведная компания умрет. Почему же я медлю? Почему не сровняю их с землей?

А почему Дьявол не уничтожит людей?

Мы должны кому-то причинять боль. И интереснее всего причинять боль близким.

– Хэрри, – я наклоняюсь к окну колымаги, и парень ошеломленно смотрит на меня. Думаю, он хочет закрыть окно, но поезд ушел. Я хмурю брови. – Неужели этот злобный старший брат вновь кинул тебя?

Хэйдан молчит. Не люблю, когда меня игнорируют.

Стискиваю в пальцах холодный металл пикапа, и тут же по лобовому стеклу бежит тонкая трещина, будто молния. Ни один мускул на лице парня не дрогнет.

– Пытаешься меня напугать? – спрашивает он спокойным голосом. Я не ожидала, что этот очкастый хиппи вновь научится выговаривать буквы. – Не выйдет.

Вскидываю брови, ощущая раздражение, вспыхнувшее в венах ядовитым потоком. У меня на пальцах загораются ярко-алые искры. Такое случается, когда я собираюсь кого-то убить или изрядно помучить. Подаюсь вперед, а потом… потом что-то меняется.

Резкая судорога пронзает мое тело. Отшатываюсь и рычу, прекрасно понимая, что произойдет дальше. Мысли путаются. Но бороться сложно. Не знаю, как избавиться от этого тепла в груди. Как, черт возьми, от него избавиться?

Я шумно выдыхаю, подаюсь вперед и хватаю Хэйдана за плечи:

– Хэрри, живее зови Мэтта. Давай же! Сигналь! – Парень обескураженно нажимает на гудок и в растерянности округляет глаза. У меня осталось несколько секунд. Совсем чуть-чуть. Я придвигаюсь к другу и шепчу: – Возьми себя в руки. Ты сильнее, чем думаешь. Ты слышишь меня, Хэрри? Ты справишься.

Он открывает рот, а я машу перед его ореховыми глазами ладонью и в следующее мгновение скрываюсь в тени.

Меган фон Страттен останавливается напротив меня и поднимает подбородок:

– Они думают, что Джейсон подвержен проклятью. Твои тетушки покинули коттедж.

– Что насчет полиции?

– Я разобралась с ними.

– Что еще ты узнала? – Я пронзаю ведьму ледяным взглядом. – Рассказывай.

Ей не нравится, что я использую принуждение, командую и руковожу ею, будто она моя новая игрушка. А я получаю колоссальное удовольствие, когда в ее черных глазах вспыхивают презрение и гнев. Так сложно заставить мое тело чувствовать. Реагировать.

Но ломать эту женщину приятно, по крайней мере сейчас.

– Девчонка, – фальшиво улыбаясь, шипит фон Страттен, – она впитывает силу.

– Впитывает силу? – Я расхаживаю перед ведьмой, нахмурив лоб. – Интересно.

– Правда, впитывает временно, пока другой объект рядом.

– Хм, бессмысленная способность.

– Я бы так не сказала.

Останавливаюсь и приподнимаю руку. Тут же ведьма хватается пальцами за шею, на которой появляются невидимые силки. Терпеть не могу, когда она мне перечит.

– Ты выскажешь свое мнение тогда, когда я захочу его услышать.

Опускаю ладонь и вижу, как фон Страттен прищуривается. Я почему-то улыбаюсь. Давай же, Меган, брось мне вызов!

Но ведьма отворачивается. А я шепчу не своим голосом:

– Верно, Мегги, не стоит рисковать своим бессмертием.

Женщина выпрямляет спину, а я выхожу из леса.

Итак. Дельфия Этел – новая опасность. Как же некрасиво со стороны моих тетушек привлекать ребенка к разборкам. Рассчитывать на победу в таком случае глупо. Я убью ее, а больно будет им. Неужели они до сих пор верят? Ждут. Им кажется, что я в ловушке. Они, без сомнения, пытаются меня спасти. Но я не нуждаюсь в спасении. Больше не нуждаюсь.

Бреду по темной улице Астерии, спрятав руки в карманы пальто, ветер гонит по асфальту сухие листья. Осень подходит к концу, и вскоре на нас обрушится холод, которого мы еще не испытывали. Холод иного рода.

– Постой, прошу тебя!

Невольно притормаживаю и вижу, как из-за угла выходит Норин.

В груди что-то ёкает, но это ощущение молниеносно исчезает. Щурюсь и отхожу как можно дальше в тень. Щелкаю пальцами, и фонарь над моей головой гаснет.

– Норин, я хочу поговорить!

– Оставь меня, Мэри.

– Пожалуйста.

– Я не собираюсь ничего обсуждать. Так что…

Старшая Монфор качает головой, но сестра нагоняет ее и хватает за руку. Нечто внутри меня с интересом затихает, превращается в кроткого зверя, изучающего добычу.

– Поговори со мной, – настойчиво требует Мэри-Линетт, – не закрывайся, не надо.

– Я сама решу, что мне делать.

– Зачем тебе решать что-то самой?

– Потому что я всегда так делаю. Я всегда решаю