– Спасибо за краткий экскурс.

– Ты хотела услышать ответ.

– Я ничего не хочу, Ноа. Просто… просто пусть все это закончится.

Закрываю глаза и ударяюсь головой о стену. Внутри растекается ядовитая желчь. Не хочу этого чувствовать, пожалуйста, не хочу.

– Ариадна…

– Как же жжет, – шепчу я, хватаясь пальцами за ворот кофты, – прямо здесь, в горле.

– Ты не виновата.

– Не виновата? – Я чувствую, как слезы катятся по щекам. Ох, черт, я ведь пообещала не реветь. Не реви, Ари! Возьми себя в руки! – Я убила стольких людей, причинила столько вреда. Меня раздирает невероятное чувство сожаления, отчаяния. Я чудовище! – Слышу, как у Мэттью с губ срывается сиплый вопль, и закрываю ладонями уши. – Чудовище.

Ноа пытается опустить мои руки, но я сопротивляюсь, крепко зажмурив глаза.

– Пусть все это закончится, – хриплю я, – пожалуйста, пусть боль уйдет.

– Ари, взгляни на меня. Взгляни!

Я послушно поднимаю взгляд на отца.

– Я не хочу уходить. Но это правильно. Я больше никак не могла искупить свою вину, помочь близким. Не могла. Я должна была.

Пальцы Ноа Морта неумело поглаживают мои трясущиеся плечи. Ему в новинку эти чувства, эта роль. Он прочищает горло и вдруг говорит:

– Ты не чудовище. И никогда им не была.

– Не надо…

– Я покажу тебе. – Я морщу лоб. А Ноа вытирает большими пальцами дорожки слез с моих покрасневших щек. Его брови сходятся на переносице. – Все это время я был с тобой рядом, я наблюдал. Я видел тебя, Ари, и я знаю, кто ты.

– И кто я?

Смерть прожигает меня серьезным взглядом.

– Я покажу, – говорит он, и в его глазах полыхает нечто пугающее, – если ты доверишься мне.

Однажды я уже доверилась Ноа, и он показал мне аварию, в которой погибла вся моя семья. Стоит ли вновь играть с Судьбой? Я стискиваю зубы и послушно беру отца за руку.

Около месяца назад…

Я сипло дышу и хватаюсь за горло. Со мной что-то не так, что-то не так прямо во мне. Внутри. Мысли путаются, я не контролирую свои поступки. Понятия не имею, как я здесь оказалась, не помню, как ушла от Меган фон Страттен. Она велела стоять рядом, и я кивнула, а потом… Потом меня будто вытянули из ледяной воды. Я шла и шла, не зная, в каком направлении я двигаюсь. Шла и оказалась у дома Нортонов. Почему вид этого места заставляет меня волноваться?

Неожиданно из дома выходит высокий, черноволосый парень – Мэттью. Он неспешно идет по тропинке, глядя себе под ноги и пряча в карманы руки.

Я следую за ним. Не знаю зачем, но чувствую: меня тянет к этому человеку, и это отвлекает. Звенит где-то в ушах, словно надоедливый комар. Я пытаюсь отогнать эти мысли, но не могу, лишь прибавляю скорость.

Мэттью ерошит угольные волосы, а затем вдруг останавливается, хватается руками за голову и сутулится, отчего выглядит уязвленным, растерянным. Тогда я слышу нечто странное в моей груди. Это стук – стук моего сердца, который заставляет все мое существо сжаться, уменьшиться. Я шепчу:

– Мэтт!

Недоуменно моргаю. Что это? Что за чувство? Нечто извне подчиняет мысли. И уже в следующее мгновение я стремительно несусь к парню.

– Мэтт!

Парень оборачивается. Его глаза наполняются чем-то неописуемым – горячим и искренним. Он кидается ко мне, я прибавляю скорость, бросаюсь ему в объятия, ничего не понимая, ничего не осознавая.

– Мэтт, – я крепко обхватываю его, словно боюсь упасть, – боже мой.

– Ари? Что ты здесь делаешь? – Его хриплый голос пробивает дыру в моей груди. Он отстраняется, прикладывает ладони к моим щекам и растерянно улыбается. – Ты пришла.

– Подожди!

– Ты вернулась.

– Нет-нет, – мотаю головой и морщусь, – в моей голове, что-то есть в моей голове.

– Я не понимаю.

– Черт! – меня пронзает боль.

Я теряю контроль, какая-то сила извне пожирает все теплое и хорошее, что есть во мне. Становится холодно. Мне холодно.

– Что с тобой? – Мэтт удивленно смотрит на меня и придвигается ближе.

– Я не знаю. Не знаю!

Потираю плечи, пытаясь согреться, и Мэттью накрывает теплыми руками мои руки. Я невольно закрываю глаза и судорожно выдыхаю, а он прижимает меня к себе.

– Ты вернулась! Ты смогла, Ари!

– Это сильнее меня, Мэтт. Это…

– Неправда.

– Послушай! – Я порывисто оборачиваюсь и смотрю ему в глаза. Я нежно поглаживаю его заросший подбородок и киваю. – Это победит, совсем скоро. Это возьмет надо мной контроль. Но вы должны помочь. Хорошо? Вы должны найти способ.

– Ари…

– Просто пообещай. Пообещай мне, Мэтт!

– Я сделаю все, чтобы вернуть тебя домой, – отрывисто шепчет он.

– Но не ценой собственной жизни.

– Я сам разберусь, Ари!

– Нет. Ты не станешь жертвовать собой. – Это принуждение. Мэтт прожигает меня недовольным взглядом, а я вновь чувствую, как темнота поглощает мой рассудок. Черт, не могу сопротивляться. Я… я попросту не могу! Неожиданно я отчетливо осознаю, что меня впереди поджидают ужасные события, в которых я буду виновата. Мои близкие должны в меня верить. Но, если они узнают, что я беру верх над своим сознанием, над чудовищем, у которого так много сил, они не смогут поставить точку. Не смогут убить меня, ведь будут верить до последнего. А это неправильно. Я отстраняюсь и шепчу: – Это неправильно.

– Что? Что неправильно?

– Я не могу этого допустить.

– Да чего же, Ари? – Мэтт наклоняется, чтобы посмотреть мне в глаза, и касается моих щек теплыми пальцами. Он глядит на меня так, что сводит легкие. Я всегда хотела, чтобы он так на меня смотрел. – Все будет в порядке, слышишь?

Я накрываю его руки своими ладонями и шепчу:

– Все будет в порядке. Но вы должны понимать, с кем боретесь. Это уже не я.

– Прекрати!

– Мэтт, послушай, это не я. И то, в кого я превращусь… Вы должны будете убить это.

– О чем ты говоришь? Разумеется, мы…

– Ты будешь верить в меня, – настаиваю я, не отрывая глаз от Нортона. – Ты будешь в меня верить, Мэттью. Но когда наступит момент, ты решишься.

– Хватит! – Парень пытается отстраниться, а я придвигаюсь к нему и говорю:

– Если ты будешь помнить об этом моменте, то никогда не сможешь… не сможешь…

– Ариадна, клянусь, если ты сейчас же не прекратишь, я лично прикончу тебя.

– Так и надо, – я усмехаюсь, а он зло говорит:

– Не вздумай.

– Мне страшно, Мэтт, – признаюсь я и часто моргаю, – мне так страшно.

– Но все будет в порядке, – его голос мгновенно становится нежным, трепетным, –