– Понятно, – проговорил он. – Что ж…

– Завтра я иду к врачу, – сказала Арлетта, глядя мимо него. – Если он подтвердит мои подозрения, ты должен будешь на мне жениться. И как можно скорее.

– Жениться на тебе? – повторил Гидеон, и его глаза изумленно раскрылись. – Как можно скорее?!.

Она коротким кивком подтвердила его слова.

– Что ж, разумеется… Я готов. Ты прекрасно знаешь, как я тебя люблю, и…

– Все это не имеет отношения к любви, Гидеон. Никакого отношения, – сказала она с нажимом. – Но я ношу во чреве твоего ребенка, и…

– Ты уверена? – перебил он. – То есть – уверена, что ребенок от меня?

– Да, – отрезала она, не желая пускаться в объяснения.

Гидеон улыбнулся и снова потер подбородок. Как видно, нарисованная ею перспектива пришлась ему по душе.

– Так-так… – проговорил он.

– Я беременна, и этот ребенок – твой! – повторила Арлетта. – Мне придется бросить работу. С Годфри я уже рассталась. Ты женишься на мне и станешь добрым и щедрым мужем и отцом. Ты будешь заботиться о нас, чтобы мы оба ни в чем не нуждались, но, Гидеон, ты больше никогда и ни при каких обстоятельствах не прикоснешься ко мне даже пальцем! Ты слышишь? Если же ты все-таки попытаешься, я всем расскажу, что́ случилось со мной на моем дне рождения, расскажу во всех отвратительных подробностях. Я пойду в газеты и… и заберу ребенка, так что ты больше никогда его не увидишь. Ты меня понял?..

Гидеон молча кивнул. Он был настолько потрясен ее решительностью, что лишился способности говорить.

– Вот и отлично. – Арлетта тоже кивнула. – До свидания, Гидеон. Я сообщу тебе, что и как ты должен делать. И постарайся освободить ближайшую субботу…

– Для чего? – машинально спросил он.

– Для свадьбы, – пояснила она. – И помни – она должна быть незаметной и скромной, иначе у тебя будут неприятности.

1995

На ступеньках перед входной дверью кого-то стошнило. Стараясь не дышать, Бетти осторожно переступила через отвратительную ядовито-желтую лужу, от которой разило рыбой. Должно быть, какого-то пьянчугу вывернуло наизнанку уже после того, как по улице проехали мусорщики, то есть сравнительно недавно. Значит, пока Бетти вставала, принимала душ и одевалась, чтобы идти на работу, какие-то люди, которым больше нечем было заняться, слонялись по окрестностям и безнаказанно блевали на чужие ступеньки.

Ну и ну!..

Потом она подумала о том, что сегодня после обеда Эйми собиралась отвезти детей к своей подруге, которая жила за городом. Это означало, что вечер и завтрашнее утро у нее будут, скорее всего, свободны. Скорей бы!.. Правда, Бетти работала у Эйми всего-то со вторника, но казалось, что дольше – десятичасовой рабочий день, насыщенный самыми разными событиями, мог вымотать кого угодно.

– Очень мило, – заметил Джон, который как раз подошел к своему прилавку с большой картонной коробкой в руках. – Очень мило, – повторил он, кивком указывая на безобразную лужу.

При звуке его голоса Бетти бросило сначала в жар, потом – в холод. С тех пор как несколько дней назад Джон увидел, как она возвращается домой после проведенной с Домом ночи, они еще ни разу не разговаривали.

– Чертовски приятный сюрприз, – проговорила Бетти и с отвращением сморщила нос.

Джон поставил коробку на прилавок, размотал стягивавший ее скотч и, отвернувшись, начал доставать оттуда пластинки. Бетти молча созерцала его спину, пытаясь придумать какие-то слова, которые помогли бы ей восстановить с ним прежние дружеские отношения. Наконец она решилась.

– Ты на меня сердишься? – спросила Бетти жалобно.

Джон бросил на нее взгляд через плечо.

– Нет, – сказал он. – Не сержусь. А почему я должен на тебя сердиться?

Она пожала плечами.

– Не знаю. Просто ты выглядишь каким-то… отстраненным.

– Ну, ты же меня знаешь. Да, моя фамилия Любезноу, но это не значит, что я должен быть любезным всегда и со всеми. – Голос его, однако, звучал холодно и сдержанно.

– Значит, у нас по-прежнему все в порядке?

Он пожал плечами.

– Конечно. В полном. Ну ладно, удачного дня… – закончил Джон и, отвернувшись, сделал несколько шагов по направлению к соседнему прилавку. Бетти немного подождала, надеясь, что он снова обернется и наградит ее одной из своих редких улыбок – улыбок, которые он берег для нее и которые заставляли ее чувствовать себя так, словно она выиграла в лотерею. Но Джон не обернулся, и Бетти, вздохнув, поспешила к автобусной остановке.

– Значит, так… – сказала Эйми и, закинув руки назад, высвободила волосы, прижатые воротником потертой кожаной куртки. – Насчет завтрашнего вечера. Завтра я устраиваю вечеринку. Здесь. Точнее, не вечеринку, а гребаный прием, о’кей? Гости начнут собираться в восемь, но ты должна приехать раньше, – часам к шести, – чтобы успеть уложить детей. Как только они уснут, можешь выйти к гостям, только смотри не пей. Кто-то же должен быть в состоянии вести машину, если случится что-то непредвиденное. Потом ты должна будешь остаться на ночь, чтобы с утра заняться детьми, о’кей? С утра и примерно до обеда, а там посмотрим. – Она поддернула рукав куртки, чтобы посмотреть на часы. – Ну ладно, я – в салон. Вернусь к двенадцати. Да, пока меня не будет, должен заехать Дом… Он обещал быть к десяти, но я не знаю – и, наверное, никто не знает, – приедет ли он вообще.

– Дом?.. То есть мистер Джонс? – переспросила Бетти, чувствуя, как ее сердце забилось быстрее. – А зачем?.. Я хотела сказать – у него здесь какое-нибудь дело?

– Он утверждает, что хочет повидаться с детьми, но если тебе удастся выставить его до того, как я вернусь, я буду тебе хрен знает как благодарна. У меня еще масса дел, и мне не хочется видеть здесь его гнусную рожу. Я сказала Дому, что он может пробыть с детьми не больше часа, так что, когда время выйдет, можешь вышвырнуть его без колебаний. Только детям ничего не говори, о’кей?.. Мне очень не хочется, чтобы они питали какие-то надежды в отношении дорогого папочки, который может в любой момент бросить их ради очередной гребаной блондинки. Эй, дети!.. – заорала Эйми, оборачиваясь через плечо. – Мамочке нужно уйти на пару часиков. Побудьте пока с Бетти, ведите себя хорошо. Пока-пока!.. – И, не дожидаясь ответа, она перекинула через плечо ремень сумочки, схватила с тумбочки связку ключей и выбежала из дома.

Бетти глубоко вздохнула и направилась на кухню. Донни сидел за столом и нехотя ел из миски витаминный «Чириоз»[37]. Горничная, о которой Эйми отзывалась не как о наемной работнице, а как о приехавшей погостить родственнице, кормила Астрид из ложечки банановым пюре. Акация в незастегнутом детском боди бродила вокруг стола, держа в зубах бутылочку с молоком.