«Ушел за круассанами.

Марк».

Положил записку на пол, поближе к голове Мальвины. Путеводитель оставил ей, забрав себе карту. В последний раз посмотрел на тщедушное тельце, закутанное в слишком большой серо-голубой спальный мешок. «Ничего, Мальвина выберется отсюда самостоятельно».

Солнце еще не встало, но из-за горного хребта уже пробивались первые рассветные лучи. Одна за другой гасли звезды. Заря последнего дня. Марк подумал о Лили в белой больничной палате.

И пошел по тропе вниз.

4 октября 1998 г., 6.05.

Шесть часов утра. Гран-Дюк потянулся. Он сидел в «ксантии», припаркованной на грунтовой дороге на выезде из Данмари. В колеях от колес пробивались пучки травы. В нескольких десятках метров выше располагалось шале Мелани Бельвуар. Вернее, Мелани Люизан. Так ее теперь звали.

Место для засады он выбрал просто идеальное. Отсюда ему были отлично видны все машины, направлявшие от Данмари. При этом сам он оставался невидимым. Азы сыщицкого ремесла. Гран-Дюку пришло на ум, что уже долгие годы он лишал себя удовольствия посидеть в засаде. Ему вспомнилась молодость. Как раз перед тем, как он подписал договор с Карвилями, ему приходилось ночи напролет выслеживать подозреваемых в Ницце и на баскском побережье. Принадлежавшая Назыму «ксантия» комфортом не намного превосходила кошмарные тачки, в которых он вынужден был разъезжать тогда.

Кредюль Гран-Дюк достал из бардачка термос с кофе. Налил себе в пластиковый стаканчик. Пригубил и сморщился, обжегшись.

Времени у него было полно. Мелани Бельвуар вернется не раньше девяти утра. Она работала ночной медсестрой в медицинском центре Бельфор-Монбельяра. Кредюль Гран-Дюк застал ее перед тем, как она заступила на дежурство, и долго разговаривал с ней по телефону. Беседу он, разумеется, записал на магнитофон. Учитывая, сколько времени он потратил на ее поиски, это была вполне разумная мера предосторожности. Большую часть оставшегося вечера он провел в заведении Моники Женевэ за ноутбуком, расшифровал разговор с Мелани и распечатал файл в одном экземпляре.

Гран-Дюк покосился на пассажирское сиденье. Вот он, этот экземпляр, убранный в конверт. Достаточно получить подпись Мелани Бельвуар-Люизан — и дело в шляпе.

Гран-Дюк отпил еще немного кофе. Отвратительный вкус. Напиток отдавал пластиком.

«Интересно, сколько Карвили выложат за содержимое этого конверта? Состояние. Целое состояние. Во всяком случае, не меньше, чем сумму его зарплаты за 18 лет…»

Никаких угрызений совести Гран-Дюк не испытывал. Карвили заплатят как миленькие. Почему бы им не заплатить? При их-то богатстве? Во сколько они оценят муки совести? В бочку банкнот? Даже если она будет весьма близко напоминать бочку Данаид…

Он закусил губу. Кофе все никак не остывал. Кажется, он все-таки обжегся. Или эта боль иной природы? Да, вроде бы кольнуло сердце… Он мог бы разделить эту кучу денег на две части. Если бы Назым согласился. Пусть не на равные части, но все же. Он отвалил бы ему столько, что им с Аилей вполне хватило бы на покупку дома в Турции. Но Назым отказался. Наотрез. «Дело закрыто», — сказал он. И добавил, что Карвили и так заплатили достаточно. По его мнению. Кредюль Гран-Дюк сознавал, что не должен был кричать на Назыма. Назым был отличным парнем. Только немножко нервным.

«Я пойду в полицию, Кредуль, — сказал он. — Если ты не оставишь меня в покое, клянусь, я это сделаю. Мне уже давно перестала нравиться вся эта история».

«Что это значит — тебе перестала нравиться эта история? Что ты имеешь в виду?»

Кредюль Гран-Дюк испугался. Назым редко открывал рот, если ему было нечего сказать. Гран-Дюк потребовал от него объяснений. Гарантий. И тут все пошло наперекосяк. Назым первым обнажил оружие. Кредюль Гран-Дюк просто оказался быстрее. Убивать Назыма ни в коем случае не входило в его планы; все остальное стало лишь следствием случившегося. Назым упал, ударившись головой о каминную решетку. Это подсказало ему, что делать дальше. Он слегка подвинул тело Назыма, чтобы его лицо оказалось в камине. Потом вытащил его назад, сбрил недообгоревшие усы, снял с трупа одежду, обувь и часы и поменял на свои собственные. Ему требовалось выиграть время — вдруг Лили или Марку взбредет в голову идея сунуть сюда свой любопытный нос. Убивать Аилю он тем более не собирался, но она не оставила ему выбора. Гран-Дюк достаточно хорошо изучил эту женщину, чтобы понимать: она побежит в полицию. Назым хоть и не был соучастником убийства Пьера Витраля, но знал, как и с чьей помощью дед Марка отправился на тот свет. И можно не сомневаться: этот кретин обо всем растрепал своей женушке. Гран-Дюк не виноват, что у некоторых язык без костей. Накануне Аиля ему звонила. Оставляла панические сообщения. Пришлось возвращаться в Париж. Пять часов за рулем. Он проследил за ней от самой лавки на бульваре Распай. Вел ее до Бют-о-Кай, потом — до Куврэ. Когда она спряталась в лесу, он понял: другой такой возможности ему больше не представится. Потом он снова помчался в горы. Ехал по автомагистрали А39, выжимая 180 километров в час. Торопился, чтобы не упустить почтальона. И поставить наконец точку в этом деле.

Гран-Дюк с усилием влил в себя содержимое стаканчика. Снова сморщился.

Назым Озан. Аиля Озан.

Его единственные друзья. И он убил обоих.

Что за жестокая насмешка судьбы!

Но ничего. Карвили за все ему заплатят.

Он этого не хотел. Он ничего не планировал. Все случилось само собой. Долгая череда совпадений — и вот результат.

Ему достается утешительный приз.

Мелани Бельвуар.

Гость, которого не ждали.

Кредюль Гран-Дюк бросил взгляд на зеленый циферблат часов «ксантии».

6.15.

Время еще есть. Он действует с опережением.

Он опережает всех.

4 октября 1998 г., 6.29.

Марк припарковал «ситроен» на стоянке в центре Монбельяра, в полусотне метров от здания редакции «Эст репюбликен». Спуск с горы Мон-Террибль занял у него примерно полтора часа. Грузовик спокойно дожидался его возле здания дирекции. Еще сорок пять минут ушло на дорогу до Монбельяра. Адрес редакции «Эст репюбликен» ему сообщил официант первого же открытого кафе. Площадь Жюля Вьетта, дом 12.

Но редакция оказалась закрыта! Разумеется. В такую-то рань.

Он подошел поближе. До десяти утра, когда Лили заберут на операцию, оставалось меньше четырех часов. Но Марк все еще цеплялся за надежду узнать правду.

Окна были забраны металлическими шторами, так что разглядеть, что творится внутри, не было ни малейшей возможности. Марк осмотрелся по сторонам. На парковке стояли три фургона с логотипом «Эст репюбликен» на бортах. «Ну конечно! Газеты развозят по киоскам рано утром. Значит, не все еще потеряно».