Отсутствие морального компаса отравляло деятельность шпионов инквизиции. Спустя два года, согласно указу из Сарагосы, агенты инквизиции Арагона по общему признанию были настолько коррумпированными, что оказалось необходимым всех их уволить и принять шестьдесят новых на освободившиеся вакансии. То, что происходило там раньше, раскрыто в статьях указа, которые, среди прочего, оговаривали в качестве особого условия: дела агентов инквизиции, которые были торговцами или купцами, следует передать на рассмотрение в светский суд в случае совершения мошенничества в весах, мерах и отпуске продовольствия. Там сказано, что они не могут никого арестовать без ордера на арест, выданного инквизицией[1060].

Очевидно, для некоторых работа шпиона инквизиции вряд ли выбиралась по религиозным мотивам. Скорее всего, эти люди стремились получить свободу поступать так, как захочется, зная, что епитимьи (если они вообще будут наложены) последуют от самой инквизиции. А она проявляла обоснованный интерес, чтобы наказание оказывалось минимальным.

Ярче всего власть шпионов инквизиции иллюстрирует то, что трибуналы должны были преследовать в судебном порядке людей, которые самозванно заявляли, что они — агенты. После чего поступали так, как им заблагорассудится. Фальшивые шпионы инквизиции иногда грабили богатых ремесленников, входя к ним в дома и забирая без предупреждения все, что захочется[1061]. Другие ложные агенты, выдающие себя за честных людей, арестовывали женщин-конверсос, после чего пытались их совратить[1062].

Насколько ужасающими должны были быть шпионы инквизиции, если народ молча наблюдал, как они (или агенты-самозванцы) грабили его. Никакого стыда эти служители не испытывали, они не пытались проявить даже претензии на стыдливость. Власть была (а)моральна, как это понял шпион инквизиции Франсиско Рамирес из района Албасете.

Рамирес, шпион инквизиции, в юности имел обыкновение снимать одеяния со статуи Иисуса в местной церкви, надевать их на себя, а затем ночью бродить по улицам города, изображая призрака. В таком виде он залез в дом, чтобы вступить в любовную связь с его владелицей. От него забеременела еще одна подружка, он убедил ее сделать аборт.

Как только этого благочестивого человека сделали шпионом инквизиции, он слегка изменился.

Рамирес стал угрожать всем, кого невзлюбил. Жизнь других людей сделалась для него игрушкой. Он выступил против одного местного дьякона и гонялся за ним по всему родному городу Эсте, размахивая пистолетом[1063].

Связующим звеном между шпионами инквизиции и самими инквизиторами сделались люди, которых официально называли комиссарами. Это были чиновники, получавшие за свою работу вознаграждение. Их назначали из местных жителей больших городов. Комиссары управляли делами местных агентов и получали их письменные показания.

Но зачастую комиссары оказывались вряд ли приличнее шпионов инквизиции.

В 1592 г. клир Перу написал меморандум, разоблачающий поведение комиссаров по всей стране, а также в Потоси. (В то время город располагался в Перу, в наше время — в Боливии; в колониальный период был столицей мировой торговли серебром). Комиссары, как утверждал клир, оказались жестокими, бесчестными, любили возражать. В Кочабамбе (на территории нынешней Боливии) комиссар Мартин Барко де Сентинера отомстил за себя посредством инквизиции всем личным врагам. Он узурпировал власть, напивался до идиотского состояния и публично хвастался любовными связями с замужними женщинами.

Инквизиторы Перу ничего из этого не отрицали. Они просто сообщили, что трудно найти хороших офицеров, они делали по возможности все[1064].

Какова же была точка зрения инквизиции на власть, которую имелась у нее, учитывая все вышеперечисленное? Наблюдение показывает: злоупотребление считали почти неизбежным и лишь незначительным недостатком по сравнению с возможным отсутствием власти вообще. Ведь без этого никак! Но, по крайней мере, властью злоупотребляют служащие инквизиции, а не кто-то другой.

Безнаказанность, которой пользовались служители инквизиции, можно продемонстрировать на следующих примерах. Между ними и королевскими чиновниками, которые протестовали против того, что трибуналы поступают, как им заблагорассудится, часто возникали разногласия. Когда в 1565 г. слуга инквизитора подрался с проституткой в борделе Барселоны, чиновников, которые арестовали его, бросили в тюрьму три месяца[1065].

Как мы уже видели, совет Гранады обвинял младших служителей инквизиции во взяточничестве и в сексуальных домогательствах. (См. начало главы)[1066].

Разумеется, были более добрые служащие инквизиции, но их не всегда поддерживали. Когда в начале 1590-х гг. Мигель де Хэа, помощник в тюрьме инквизиции в Толедо, регулярно выпускал некоторых заключенных на прогулку в тюремный дворик и разрешал передавать им записки, девять человек донесли на него. И его самого судил трибунал[1067].

Инквизиция пыталась арестовать или, по меньшей мере, порицать всех, кто злоупотреблял властью. Но злоупотребления неуклонно продолжались. Что же касается шпионов инквизиции в Португалии и в Испании, то свобода их действий и пренебрежение всеми остальными людьми вытекали непосредственно из привилегий, которые им предоставили. В Португалии с 1562 г. и далее шпионы инквизиции были «освобождены от уплаты чрезвычайных налогов, требований об оплате, выплат по ссудам и других счетов, выставленных королевскими советами или советами городов, где они постоянно проживают… Не подлежат реквизиции армией их дома, склады, конюшни… Не могут быть реквизированы хлеб, вино, одежда, солома, ячмень, дрова, цыплята, яйца, лошади, мулы или вьючные животные, принадлежащие им»[1068].

Подобные привилегии и свободы не распространялись на других членов общества. Чиновники инквизиции постоянно требовали новых льгот — например, освобождения от налогообложения или предоставления бесплатного размещения во время поездок. Освобождение от реквизиции королевской армией домов и имущества стало фактом в жизни инквизиции Испании, вызвавшим всеобщее негодование.