— Большая часть проповедников Союза ортодоксов вернулась в лоно Церкви. — Кортес, удобно расположившийся в кресле, перевязанная правая нога покоится на заботливо придвинутом пуфике, сделал маленький глоток коньяка. — Они ушли в Забытую пустынь и согласились выполнять условия договора. Это касается магов. Простые же челы, имеющие лишь задатки способностей, распределены по епархиям. Они не представляют угрозы для Тайного Города… и для церкви.

— Таких в Курии было большинство, — добавила Яна.

— Насколько я понимаю, эти, с задатками, не были посвящены в дела Тайного Города?

— Совершенно верно, — подтвердил Кортес. — Рядовые члены Курии и даже кураторы некоторых областей понятия не имели о существовании Великих Домов. Это было не в интересах Сухорукова. Только главная группа — ударная команда боевых магов была в курсе происходящего.

— Я хочу, чтобы те из них, кто отказался уйти в Забытую пустынь, явились к нам в течение трех дней. Они должны снять сан, зарегистрироваться в Тайном Городе и получить лицензию Зеленого Дома.

— Отец Алексей подтвердил, что помнит об этой части соглашения и выполнит ее.

— Замечательно, — кивнул Сантьяга. — Замечательно… — Нав с наслаждением втянул в себя аромат старинного коньяка. — Как наш молодой друг перенес испытание?

— Держится отец Алексей хорошо, — осторожно ответил Кортес.

— А почему вы спрашиваете? — не удержалась Яна.

— Ему пришлось принять непростое решение, — объяснил комиссар. — Он отправил на смерть великого чела, который только начал раскрываться для церкви. Митрополит Даниил должен был оставить ярчайший след в истории.

— Мне кажется, — тихо произнесла Яна, — именно это он и сделал.

Малюсенькая келья освещалась только светом лампады, установленной перед старой иконой, и ее мерцания едва хватало, чтобы различить контуры стоящего на коленях человека. Грубая ряса, простая веревочка на поясе, судорожно сжатые руки, следы слез на щеках… Как давно он здесь находится? Час? День? Две недели? Время остановилось, чтобы дать возможность ему вновь обрести силу и уверенность. Молился он или просто думал? Просил прощения или совета? И только одно можно было сказать с уверенностью: он ничего не искал. Отец Алексей давно выбрал дорогу и шел по ней твердо.

— Собственной энергии в организме немного, вы это знаете не хуже меня. Маг способен выдернуть ее из чела, но это крохи, о которых смешно говорить. Даже если ограбить целую толпу, невозможно создать серьезный аркан. Но иногда это правило нарушается. — Сантьяга помолчал. — Мы все еще не очень хорошо понимаем технику работы Инквизиторов. Может быть, их возможности связаны с тем, что челы отдают свою энергию добровольно. Может быть, дело в истинной вере… Может быть… Но, как бы там ни было, вы видели сами: получив поддержку верующих, Инквизитор способен на порядки усилить волну и решить любую задачу. При этом, что бы он ни намеревался сделать, его работа всегда сопровождается подавлением любой другой энергии. Митрополит спасал заложников, но последствия его действий ощутили все мы.

— А когда святые направляли свои усилия конкретно против вас? — тихо спросила Яна.

— Нам было очень плохо, — просто ответил комиссар.

Сантьяга вновь помолчал, покрутил в руке бокал и одобрил его содержимое:

— Превосходный коньяк. Кстати, сегодня я еще не спрашивал: как себя чувствует Артем?

— Намного лучше, чем пару дней назад, — усмехнулся Кортес.

— Брат Ляпсус обещает выписать его завтра, — добавила Яна.

— Инга буквально затерроризировала эрлийцев, — сообщил нав. — Мне звонил отец Динамус и умолял избавить его от девушки. Заодно он повысил стоимость лечения Артема на пять процентов. Мне пришлось согласиться.

Наемники рассмеялись.

— Это успокоило настоятеля?

— Частично. — Сантьяга допил коньяк, приподнялся, собираясь выбраться из кресла, но, вспомнив о чем-то, хитро посмотрел на наемников: — Совершенно забыл, господа. Я решил, что мы все-таки должны отблагодарить вас за ту роль, которую вы сыграли в разрешении кризиса.

— Но мы не заключали контракт, — напомнила Яна.

— Несмотря на это, ваши действия пошли на благо Темного Двора, а мы не любим чувствовать себя обязанными. Князь лично просил меня подобрать подходящий случаю подарок. Заметьте, не гонорар, а именно подарок. — Сантьяга раскрыл сверток, который лежал на столике рядом с креслом. — Небольшой сувенир в знак нашей признательности.

— Кипу?!

Меньше всего на свете наемники ожидали увидеть в руках нава связку разноцветных, покрытых узелками веревочек.

— Мне кажется, это украшение будет чудесно смотреться на той стене.

— Но…

Кортес и Яна переглянулись. Они помнили, как старательно Сантьяга выманивал кипу у малолетнего шаса, как внимательно изучал узелки, и видели, что веревочки были гордо водружены на самом видном месте в личном кабинете нава. Связка явно представляла ценность, но какую?

— Комиссар, а вы не скажете, какую информацию прячут эти веревочки? — осторожно осведомился Кортес.

— Не скажу, — улыбнулся Сантьяга и, выбравшись наконец из кресла, направился к дверям. — Вы ведь отказались подписать со мной контракт.

* * *

Франция, окрестности Ниццы.

Бархатный сезон на Средиземном море, теплые волны, мягко накатывающиеся на песчаный пляж, ласковое солнце, от которого так приятно укрыться в тени пальмы, крики суетливых чаек и легкий соленый ветерок. Замечательное время для отдыха, лучшее место для того, чтобы расслабиться, отбросить в сторону ненужные мысли и насладиться бездельем, набираясь сил для… Но Hyp не мог расслабиться. Не мог наслаждаться и, самое главное, не мог выбросить из головы смерть Глеба. И Нара. Их потеря стала для карлика сильнейшим ударом. Глеб — любимец, надежда на будущее, неукротимый и властный Глеб, олицетворение лучших качеств вождей Тать… Нар, старый забияка, может быть, чуть медлительный, зато надежный, как пирамиды…

— Это моя ошибка, лорд Нар.

От тысячелетних привычек сложно отказываться, и Hyp, в одиночестве сидящий прямо на песке, продолжал разговаривать с другом так, словно великан по-прежнему был рядом. И даже слышал его ответы. Карлик знал, что Нар ответил бы именно так.

— Возможно, нам не следовало делать Глеба таким хорошим?

— К сожалению, он не очень-то поддавался. Ломать характер истинного тата не под силу даже божественным избранникам.

— Мы уже спорили об этом, лорд Hyp. Вы не желали ломать его характер, вы позволили ему так полюбить Чио, что он бросил все ради нее.

— Не забывайте, что в Глебе оставалось очень много человских черт.