– Так давай доведем симуляцию до конца.

– Ты что, не понимаешь? Это же проверка на бдительность. Они выясняют, замечаем ли мы необычные вещи.

Ссадина на руке кровоточила, алые капли превращались в бусинки. Я поднес рану к губам, чтобы отсосать кровь.

– Например, невесомость. Как симулировать невесомость, Дмитрий? – Яков убрал одну руку с колеса и похлопал себя по загривку. – Дело в имплантатах. Они влияют на внутреннее ухо, создавая иллюзию полета.

– Там маяк ГЛОНАСС. С его помощью отыщут и заберут наши тела, если мы не вернемся в плотные слои атмосферы.

– Так нам сказали. – Яков продолжал крутить колесо.

– Если откроешь люк, тебе конец. Ты убьешь меня – и Галину, наверное, тоже.

– Послушай! – настойчиво проговорил Яков. – Все это неправда. Мы в Звездном городке, дружище, мы в России. Цель этого упражнения – оценить нашу внимательность, нашу способность видеть сквозь иллюзорные конструкции. Выбраться с корабля – вот конечная цель операции.

Вескими аргументами я не добился бы ровным счетом ничего. Я резко дернулся в сторону люка, надеясь одолеть Якова в наступательном порыве. Но он оказался быстрее. Раз – Яков вытащил из кармана тазер и выстрелил гарпунами-электродами, которые вонзились мне в грудь. Прежде на меня так не нападали, поэтому к боли я совершенно не был готов. Боль превратила меня в сгусток огня, как букашку, скрючившуюся под лупой. Я взвизгнул, прикусил язык, а потом сил не хватало даже на крик. Гарпуны от меня так и не отцепились. Кровь текла изо рта, из руки – я согнулся пополам и потерял контакт с кораблем. Повиснув в воздухе, я увидел, что Яков бросил тазер и с удвоенной силой взялся за колесо. Из-за спины раздался голос Галины:

– Тупой ублюдок!

Не знаю, кого она имела в виду – Якова, пытавшегося сбежать, меня, пытавшегося его остановить, или нас обоих.

Боль от удара током понемногу стихала. Я понял, что могу разговаривать.

– У него тазер… – Мой собственный голос звучал как из дальней дали.

– Прекрасно. У меня тоже.

Галина протиснулась мимо меня, держа в руке что-то тяжелое. Дробно затрещал тазер. Я безвольно плыл по воздуху, пока впереди снова не замаячил люк. Глаза прищурены, зрение расфокусировано, но я увидел, как Яков дергается у металлической крышки. Галина пальнула в него гарпунами, а теперь прижимала к его животу медные проводки, между которыми трепетала голубая искра.

Я вытянул руку и сумел остановиться. Боль стихла почти полностью, зато появились тошнота и сильная дрожь по всему телу.

– Хватит…

Последний тычок – и Галина убрала тазер. Яков не шевелился: он скрючился у люка, потеряв сознание.

– Давай прикончим этого говнюка!

Я вытер кровь с губ:

– Твои чувства мне понятны, но Яков нам нужен, чтобы вернуться домой. Малейшая проблема с двигателем – и…

– Центр управления полетом поможет нам, если что.

– Яков больше такое не выкинет, – заверил я, пробираясь к люку. – Накачаем его успокоительными, обмотаем скотчем и, если понадобится, закроем в одном из модулей. До особых распоряжений с Байконура.

Галина спрятала в карман свой тазер с гарпунами, болтающимися на гибких проводах. Она начала крутить колесо в другую сторону, поначалу кряхтя от натуги.

– Едва-едва не открыл ведь.

– Ты правильно говорила: за Яковом нужно было следить внимательнее. Я просто не думал, что его болтовня о Звездном городке – это серьезно. То есть настолько серьезно.

– Дмитрий, он конченый придурок. А значит, на этом корабле только два здравомыслящих человека. В лучшем случае.

– Думаешь, Байконур нам поможет?

– Очень надеюсь. Если с «Терешковой» что-то случится, понадобится помощь Якова, а если мы под завязку накачаем его успокоительными, толку от него не будет.

Мы перетащили бесчувственного Якова в основную часть «Терешковой». Я видел, что отключка неглубокая и, если он сейчас очнется, драки не избежать. Вот уже бормотать начал… У меня лоб покрылся испариной. Черт подери, ну за что нам такое?!

– Как по-твоему, что с ним делать? Оставить в каюте?

– Чтобы потом снова шатался по кораблю и пытался выбраться?

– Разве у нас есть варианты?

– Запрем его в орбитальном модуле, – решительно предложила Галина. – Там он будет в безопасности. Заблокируем стыкующий замок с нашей стороны и, пока с Байконура не поступят рекомендации, накачаем успокоительными. Чем дольше он пробудет в отключке, тем лучше. Не хочу, чтобы сумасшедший шнырял по кораблю, пока я веду «Прогресс» через Слой-три.

– А где сейчас «Прогресс»?

Я глубоко дышал, пытаясь сосредоточиться.

– Прикреплен к пластине в Слое-два. Возьму еще несколько проб, отцеплю его, а дальше будет чистое просиживание штанов.

Галина говорила дело и план предлагала хороший. По крайней мере, у меня ничего лучшего не было. Мы перетащили Якова в орбитальный модуль, открыли аптечку и ввели ему успокоительное. Я достал бинт, антисептическую мазь и обработал себе руку. Яков прекратил бормотать и стал безвольным, как огромная тряпичная кукла. Мы привязали его скотчем к гамаку и заперли дверь.

– Он давно меня бесил, – призналась Галина.

Я отхожу от окна Нешиной квартиры. В Звездном городке просыпается замерзшая полужизнь. Снег до сих пор идет, но уже с перерывами. Вот на улицу сворачивает ЗИЛ, и у меня сводит горло. Лимузин останавливается, выпускает пассажира, едет дальше. Мужчина движется по бетонному переходу к одному из ближайших зданий. В руке у него портфель, а в нем может быть что угодно – пистолет, шприц, детектор лжи. Этому мужчине здесь делать нечего.

– Думаете, они вас ищут?

– Я это знаю.

– Так куда вы собираетесь?

«Под снег и на холод, чтобы умереть», – думаю я, но улыбаюсь и вслух не говорю ничего.

– В больнице так невыносимо? Там плохо относятся к вам?

Я возвращаюсь на диван. Неша налила мне еще чаю, и, вопреки ее мнению о моей психике, я воспринимаю это как приглашение задержаться.

– Там работают не монстры и не садисты. Почти все относятся ко мне нормально. Меня считают ценным пациентом, поэтому не бьют и не пытают током. И лекарства дают не для того, чтобы усмирить или наказать. Доктора Кизима вообще можно назвать добрым. Он много разговаривает со мной, старается, чтобы я вспомнил забытые подробности. Толку, увы, мало. Все, что смог, я уже вспомнил. Мой мозг – как сковородка, которую выскребли дочиста.

– Доктор Кизим помог вам сбежать?

– Я задавал себе этот вопрос. Он хотел, чтобы я украл его куртку? Он чувствовал, что я собираюсь сбежать? Наверняка ведь понимал, что без куртки я далеко не уйду.