Микам с отвращением поморщился.

— Думаю, есть лишь один способ убедиться в твоей правоте. Как выглядит метка?

— Три маленькие синие точки, расположенные треугольником. Обычно вытатуированные под мышкой. — Серегил невесело улыбнулся. — По крайней мере эта работа легче, чем обходить склепы.

Однако даже в благоуханной прохладе садов Орески дело оказалось не слишком приятным. Стаскивая с мертвецов одежду и поднимая холодные закостеневшие руки, Микам не нашел на телах татуировок, но у двоих погибших под мышками обнаружились подозрительные шрамы размером с сестерций. Шрамы были еще свежие, покрытые розовой кожицей.

— Думаю, это оно и есть, — сказал он. Серегил подошел посмотреть и кивнул.

— Я тоже нашел троих с такими шрамами. Не похоже на следы ожогов или ран: что-то было намеренно удалено. Держу пари, если там были и не метки гильдии жонглеров, то что-то очень сходное.

— Мардус — находчивый негодяй, — сказал Микам с невольным восхищением.

— Он все предусмотрел. Мы теперь ничего не можем доказать.

Серегил, хмурясь, смотрел на шрам.

— Знаешь, мне говорили, что эта метка оставляет глубокий след. Как ты думаешь?.. Микам вздохнул.

— Попробовать можно, если только дризиды не поймают нас за таким делом.

Серегил вынул из шва на поясе крошечное острое как бритва лезвие, натянул кожу рядом с отметиной и срезал верхний слой со шрама. Вместе с Микамом он внимательно присмотрелся к открывшейся плоти.

— Видишь что-нибудь? — поинтересовался Микам.

— Нет. Должно быть, удалили все основательно. Попробуем другого.

Вторая попытка оказалась более успешной. На сей раз Серегил лишь осторожно поскоблил поверхность шрама, и друзья увидели смутный синий контур знака гильдии жонглеров.

Серегил выпрямился с мрачным удовлетворением на лице.

— На мой взгляд, это достаточное доказательство.

— Да помилует нас Создатель! Что это вы тут делаете? — К ним приближалась Дарбия, темноволосая дризидка, помогающая выхаживать Нисандера. Кипя возмущением, она быстро подошла и осенила труп знаком благословения. — Враги они или нет, я не могу допустить такого варварства, — резко сказала женщина.

— Наши действия — вовсе не осквернение, — заверил ее Серегил, поднимаясь на ноги. — Этот человек и еще несколько носят на себе отметины пленимарских шпионов. Нужно известить о нашей находке царицу, прежде чем тела сожгут.

Дризидка, все еще хмурясь, скрестила руки на груди.

— Хорошо. Я об этом позабочусь.

— Тебя за нами послал Валериус? — спросил Серегил.

— Да. Нисандер начинает приходить в себя.

Не слушая ее больше, Серегил и Микам кинулись к башне.

Магиана все еще сидела в кресле у постели Нисандера:

она провела здесь всю ночь, положив руку на лоб больного.

Взглянув на нее, Микам словно почувствовал, как волшебница переливает собственную энергию в любимого, стараясь поддержать его и излечить своей жизненной силой.

Старый маг, на взгляд Микама, выглядел еще хуже, чем прежде. Лицо его покрыла синеватая бледность, глаза под лохматыми седыми бровями глубоко запали. Дышал он так слабо, что простыня еле подымалась на груди, но все же Микам услышал его вздох — словно сухие листья зашуршали по камню.

Вид Нисандера, должно быть, нанес Серегилу тяжелый удар. Микам прочел на лице друга отчаяние, рожденное, как он знал, борьбой двух чувств: глубокой любви к Нисандеру и пламенного желания узнать у него все, что можно, ради спасения Алека, Серегил задержался у умывальника, отмывая руки, потом опустился на колени у постели и взял руку Нисандера в свои. Микам встал за креслом Магианы; в этот момент глаза старого волшебника медленно открылись.

— Я нашел твою карту, — сказал ему Серегил, не желая терять драгоценного времени.

— Да, — одними губами ответил Нисандер, слегка кивнув. — Это хорошо.

— Колонна небес, Иотгаш-хораг. Это гора Китес, верно? Снова еле заметный кивок.

— Храм, о котором ты говорил, — он на горе?

— Нет, — сказал Нисандер.

— Внизу, под землей?

Никакого ответа.

Серегил внимательно всматривался в лицо раненого, надеясь заметить хоть какое-нибудь движение, затем спросил с трудно давшимся ему спокойствием:

— У ее подножия?

Лицо Нисандера болезненно исказилось, но после нескольких отчаянных попыток что-то сказать он снова закрыл глаза.

Серегил стиснул кулаки и опустил голову на руки. Микам не мог видеть лица Магианы, но заметил, как дрожит ее рука, когда волшебница коснулась плеча Серегила.

— Он снова ушел в себя. Я знаю, как необходимо тебе поговорить с ним, но он еще слишком слаб.

— Ты что-нибудь понял? — спросил Микам, не желая расставаться с надеждой.

Все еще стоя на коленях у постели Нисандера, Серегил покачал головой.

— Он пытался что-то выговорить. Что-то вроде «лети от нас» или «лей в таз», но он шептал так тихо, что я не уверен…

Магиана наклонилась вперед, стиснула плечо Серегила и повернула его к себе лицом.

— Лейтеус? Не могло это быть имя Лейтеус? Серегил удивленно взглянул на нее:

— Да! Да, возможно Я где-то слышал это имя… Магиана прижала руки к груди

— Лейтеус-и-Маринис — астролог и близкий друг Нисандера Они уже больше года обсуждают время появления какой-то кометы Серегил вскочил на ноги и начал лихорадочно искать что-то у камина Наконец он нагнулся и вытащил из-под кресла книгу.

— Я еще вчера заметил раскрытую книгу рядом с его креслом, — сказал он, вручая находку Магиане.

Волшебница раскрыла фолиант, и Микам увидел, что листы сплошь покрыты таблицами и какими-то загадочными символами.

— Да, — сказала она. — Это одна из книг Лейтеуса.

— Тебе когда-нибудь случалось слышать слово «синодическое»? — с растущим возбуждением спросил ее Серегил.

— Как я понимаю, это что-то, относящееся к движению звезд и планет.

Микам изумленно взглянул на Магиану:

— Ты хочешь сказать, что Нисандер пытался послать нас к этому астрологу?

— Похоже на то.

— «Одно место и одно время» — так он сказал вчера, — напомнил Серегил.

— Синодическое расположение, вроде появления этой кометы. Должно быть, это имеет какое-то отношение к тому, что задумал Мардус.

Серегил наклонился и коснулся бледной щеки Нисандера.

— Не знаю, слышишь ли ты меня, — сказал он тихо. — Я отправляюсь к Лейтеусу. Понимаешь, Нисандер, Я поговорю с Лейтеусом — Никаких признаков того, что Нисандер пришел в сознание, не появилось. Серегил печально отвел со лба старика прядь седых волос. — Впрочем, не важно. Я ведь Проводник. Ты можешь на меня положиться.