едва пробираясь через кучи гостей, стремящихся в зал, и одновременно озираясь, в страстном ожидании того, кто заполнит пустоту в груди Миланы. Ощутив секундное сомнение, что он не найдет дорогу, я сразу же расшевеливаю себя мыслью: «Он пересек такой океан препятствий, что тот, в котором он плавает сейчас, ему еще как по силам». А я лишь только на пути к такому океану. И был бы этот день менее трудным, если бы не одно дело важности лежало на моих плечах.

Сегодня театр полон толпами детишек с розовыми носиками и умильными глазками — их около двухсот. Целые группы принцев, принцесс, графов, королей, маленьких балерин, злодеев, волшебников, магов и героев самых разных детских сказок бегают среди этих стен. Бросишь взгляд — мелькают светлые головки, покрытые бантами с пестротой костюмов, с самыми необычными оттенками, ворохом лент, шелка, бархата.

Открытые шеи и плечи маленьких особ, сияющие непорочной белизной, олицетворяют всю ту зарождающуюся девичью девственную красоту, обволакивающую чарами мужские сердца, бросающиеся в бездну романтических грёз и сладострастия. Ничто так не пленяет, как нетронутая зарождающаяся звезда! Мужчина, отдавшись этому чувству, становится рабом этого целомудренного ангела. И даже самому холодному, с неровным характером и напыщенному гордостью типу неподвластно закрыться и не рассыпаться от прельщающих обаяний.

Эта живая картина, созревавшая столько лет, заводит в долины рая, поблескивая в лунных лучах, вбирая в свои очи стрелы, пуляющие ею при взорах, лишая мужскую половину рассудка.

И как полны робости мужские прикосновения и ласки к безукоризненному влюблённому телу, не знавшему минуты блаженного забытья, когда разум уходит в дремоту и подчиняется сердцу, вспыхивающему от неведомых восхищений. Роковая красота до того неблагонадежная, что обостряет все утихшие страсти и сжимает сердце в буйном пламени. Как низко и бесчеловечно, когда мужчина подчиняется необузданным страстям и, жаждущий удовлетворить сгорающие от желания чресла, по безумию сотворяет это с невинным существом, отнюдь не испытывающим к нему никакого влечения!.. По наитию порочной силы он не только убивает свое имя, но и напрочь умерщвляет безгреховную юницу.

Наша команда дизайнеров во главе с Марком и швеями, родившимися с золотыми руками, воплотили обмундирование по стилю ушедших эпох XVIII–XX веков. По предложению Ритчелл для возглавляющих дефиле — нас с Миланой — также были изготовлены костюмы. Милана облачится в роскошное одеяние из тяжёлого бархата в кремовом оттенке, с пышными рукавами, декольтированное, с корсажем, затянутым на талии до пятидесяти сантиметров, как это было в тогдашние времена. Благодаря кринолину, образуемому куполообразную присборенную нижнюю юбку, платье будет казаться гигантским в объеме. «И который раз я невольно буду вовлечён в усыпляющее рассудок пленение». На мне же будет чёрный фрак с рубашкой песочной окраски и главные два предмета, критикуемые мной, белые перчатки и черная шляпа с высокой тулью.

Для «Выпускного бала» юным барышням подготовлены очаровательные пышные платья с корсетами, юбками в виде колокол с несколькими слоями нижних юбок из синего, красного, изумрудного бархата, парчи с узорами и золотыми нитями, из ткани тафту с изысканным глянцем и из муара с завораживающими переливами. Убранства, украшенные широкими воланами, с рюшами, драпировками, защипами, атласными бантами сзади, кружевными рукавами до середины плеча, с оборкой, шлейфом, искусственными цветами, расцветающими на полотнах, поразят глаза, не сведущие модой. Подрастающие джентльмены наденут классические черные фраки с разнопестрыми жилетами и главный аксессуар — белые бабочки, опоясывающие шею.

Для «Маскарада» пошиты яркие карнавальные костюмы, выжигающие очи, — стоит только обратить на них взор. Женская половина принарядится в гламурные платья цвета фуксии, охры, бордо с игривой отделкой перьев по нижнему краю и по рукавам с добавлением в образ вееров, сделанных из живых цветов — нежно-розовых орхидей (такое пожелание прозвучало от первенствующей модели, моей модницы). Рота гвардейцев кардиналов Ришелье23, в лице меня, соберется из другой десятки детей. Разучив свои роли, с чинными манерами парнишки выйдут на публику в карминно-красных плащах-накидках, украшенных на груди, спине и рукавах серебристыми крестами, одетых поверх белой рубахи с широкими рукавами, окаймляющих кружево, с большим белоснежным воротником. Широкополая шляпа с белыми и черными перьями, ботфорты и шпага восполнят образы настоящих солдат.

— Джексон, где ты ходишь? Мы успели три раза прорепетировать без тебя. Но я, я, чувствую, что мы не готовы, нужно еще раз повторить вальс! И наш танец! Боже! И тебе пора переодеваться! Уже совсем скоро начнется. Мы выступаем вторыми! Толпа собирается. Ряды почти все уже заняты. Ты только посмотри, посмотри, сколько людей… — в быстром темпе, в переполохе, четко выражавшемся во всей ней, дребезжит она, наводя красоту на моделях.

«Она даже не спросит исход разговора с Беллой? И то лучше. Сию секунду во мне нет никакого желания обсуждать это».

— «Совсем скоро» понятие растяжимое, — без всякого умысла на упрек говорю я, уставший тогда, когда еще ничего не начиналось. — Впереди час времени. — Я беспокойно шагаю по длинной грим-уборной, думая, то об одном, то о другом. «Когда же этот день закончится, и мы взлетим на самолете ввысь».

С напряженным лицом Милана накручивает выступающим волосы, создавая волнистые длинные пряди, и надевает на каждую в зависимости от образа, занимаемого моделью, переливающиеся, золотые, серебряные венки, сплетенные из бутонов роз, янтарных листиков и лавровых веточек, кружевные диадемы и со сверкающими вставками самодельные ободки с живыми цветами самых разнообразных цветовых сочетаний от нежных розовых роз с бусинками до броских ярко-красных.

— Джексон, ты сидишь без дела. Займись-ка сервировкой парадного обеда. Нам выделили одну пустую комнату. Стол уже поставлен. Тайлер привез все угощения. И он попросил тебя перезвонить ему. — Глубоким вчерашним вечером мы пришли к мысли, чтобы независимо от результата выступления, устроить праздник детям.

— Как выступим, так и разложим всё. И я не компетентен в этих штучках, — отвечаю я, на что она недовольно щелкает языком и продолжает окликаться на зовущий её со всех детский зов. Ее волшебные руки завязывают красивые банты на девчачьих платюшках и застегивают им туфельки.

Поразмышляв, что отвлечься мне бы пошло на пользу, я добавляю:

— Я попробую накрыть стол. Только не злись!

Недовольная она кивает, не обратив головы ко мне.

Тайлер не отвечает, и я, весь на иголках, неохотно топаю накрывать стол. «Джексон Моррис стал подрабатывать официантом. Никогда не зарекайся, как говорится».

Раскинув скатерть, разрисованную разноцветными воздушными шариками, я расставляю бумажные одноразовые тарелки, чтобы по окончании из-за уборки мы надолго здесь не застряли и, припомнив, как это делается в ресторанах, помещаю рядом столовые приборы. «С какой стороны у тарелки лежит вилка? А с какой ложка? Официант