Неожиданная яркая вспышка озарила все вокруг желто-багровым светом. Жека увидел темную лужу прямо перед собой, правее были еще неснятые рельсы узкоколейки. На секунду Жеке показалось, что он попал на ночной запуск ракеты с Байконура, но потом громкий взрыв упруго толкнул его в спину, и когда Жека обернулся, он увидел пылающий цех. Режущее глаза на фоне тьмы пламя вырывалось из ворот, которые завалились на бок, играло оттенками алого цвета. Громко и страшно, перекрикивая пожар, кричали люди — наверное, работники расположенного за стенкой производства. Облизываемая языками огня фигура, пошатываясь, вырвалась из высокотемпературного ада и упала рядом с цехом. А пожар только начинался. Синтетические ткани занимались как порох, пускали невидимый, но резко пахнущий дым. Пламя выплескивалось через крышу, выкатывалось из здания через отверстия для вентиляции. Рвануло еще раз — так, что затряслась земля.

Жека отвернулся и чуть ли не на ощупь — в глазах мелькали разноцветные бабочки — пошел к машине. Водительская дверь была незапертой. Жека сел в кресло и стал ждать, стараясь не смотреть на гигантский костер. Успел или нет выбраться Марк?

Где-то через четверть часа Жека понял, что можно уезжать. На этой тачке доехать до города… Или не рисковать? Бросить ее на шоссе и ловить попутку? Ладно, решит по дороге.

Где только ключи? Скорее всего, их забрали с собой, но поискать-то можно. За солнцезащитным козырьком только двести рублей и заламинированый в пленку техпаспорт. Под сиденьем пусто. Ну не в бардачок же их кинули… Жека наклонился. Да конечно, куда их тут засунуть? Почти все пространство бардачка был занято скомканной черной… тряпкой, что ли? Жека потянул ее, и из бардачка на пол вдруг что-то упало. Жека нагнулся и при свете пожара разглядел тяжелую пачку денег.

Наушники сломались в метро. Правое «ухо» зашипело, по-свински хрюкнуло напоследок и перестало играть. Какого черта? Жека вспомнил, как всего полтора месяца назад брал их в магазине. Задорого. Продавец, его ровесник, что-то ему втирал про модельный ряд класса hi-end, философию звука «Sennheiser» и пожизненную гарантию.

— Провода такие крепкие, что ими можно руки пленным врагам вязать, — заверял продавец.

В Жекином воображении эта фраза тогда воплотились в какую-то безрадостную картину. Он, с винтовкой наперевес, с ножом в зубах, идет за линию фронта брать «языка». И попробуй, найди теперь чек для этой их пожизненной гарантии.

Жека с раздражением выдернул «капли» из ушей, вытащил разъем наушников из плеера, смотал провода и сунул в карман. Прибережет до начала какой-нибудь войны. Остаток пути до «Площади Восстания» он просто смотрел на свое отражение в окне вагона.

Перегоны с мелькающими красными огоньками напомнили ему вчерашний вечер, когда он в темноте, освещаемой только горящим вдалеке цехом, спотыкаясь о рельсы и проваливаясь в лужи, выбирался с территории мачтопропиточного завода. Ключи от «мицубиси» Жека так и не нашел, поэтому шел пешком. Было холодно, от воды задувал промозглый ветер, но три пачки денег, оттягивающих карман куртки, казалось, светились в нем и грели душу. Как будто Жека был всеми забытой поп-звездой, ехавшей на такси с очередной «Дискотеки 90-х», уставший, но с заработанным гонораром. В один момент он услышал шум двигателя, обернулся и увидел за спиной приближающиеся фары. Он поспешил убраться с дороги (или, наоборот, выбрался на дорогу — при такой видимости было не разобрать), спрятался за какую-то груду металла, попутно распоров джинсы и поцарапав ногу о торчащую проволоку. Автомобиль — почему-то Жеке показалось, что это был «ягуар» — медленно проплыл метрах в десяти от него. В его салоне сидели болгарский югослав и Беспилотник. Жека пошел за ними следом, и через сорок минут без особых потерь добрался до разбитой бетонки, по которой они приехали сюда с Гази. По ней он шел еще час или около того, слыша постепенно приближающийся гул машин, проносящихся по шоссе. Там Жека поймал порядком изношенную «волгу» с хмурым, тоже изношенным донельзя водителем. Жека назвал ему сумму и место — Ленинский проспект. Водитель кивнул и открыл ему дверь. Гнал он как умалишенный, словно желая содрать с пассажира дополнительную мзду за то, чтобы ехать потише, и эта гонка, заставлявшая Жеку вжиматься в старое кресло и инстинктивно жать на отсутствующую с его стороны педаль тормоза, отвлекла его от мыслей о том, что произошло этим вечером. Вдобавок, у печки в «волге» был сломан реостат, и Жекино лицо обдувало прямо-таки драконье дыхание.

Когда он пытался ловить обрывочные мысли, мелькавшие в его голове, Жеке начинало казаться, что он прождал Марка у «мицубиси» достаточно, чтобы понять, что тот погиб, не выбравшись из огненного вихря. Подойти ближе к пылающему зданию Жека не решился. Жар от сгорающей синтетики и красителей чувствовался даже там, где он стоял, а ближе к цеху кипели лужи. Да и что бы он там увидел?

Смерть Гази и Аббаса освобождала его от каких-либо возможных проблем с работодателем при увольнении «по собственному желанию». Работать было не на кого. Да и зачем, когда он нашел бесхозные деньги, сложенные в черную шапку-«террористку»?

Шагая молчаливыми дворами к своему дому, Жека пожалел, что уже, наверное, поздно звонить Насте, и ограничился тем, что стал думать, куда можно закатиться на… А сколько там, кстати, денег? Прямо в коридоре, не успев стянуть с ног подубитые ночными лужами «гриндерсы», он прикинул — полтора миллиона рублей, не облагаемых налогами. Деньги всей своей тяжестью навалились на него, и Жека прилег на тахту, не снимая испачканной и порванной одежды. Сейчас он полежит пять минут, потом встанет и примет душ, сготовит что-нибудь на ужин, включит…

Проснулся он ближе к обеду и еще долго лежал, глядя в потолок. События вчерашнего дня казались просто ярким сном. Но три пачки денег на полу возле постели говорили об обратном. Свежие, будто только что отпечатанные купюры, словно у них еще не было грязного прошлого и плохой кармы. Интересно, кто-нибудь будет их искать? А вдруг это фальшивки? Поразглядывав на свет вытащенную из середины пачки пятитысячную, Жека спрятал ее в карман и спустился на улицу. Державшие круглосуточный универсам через проспект армяне хотя бы не вызовут милицию, если купюра окажется поддельной. Выйдя из магазина с пакетом, в котором лежали пачка чая, упаковка «чаппи» для Галстука и плетенка с маком, Жека набрал Настю. Та не сразу взяла трубку, была хмурой и чем-то озабоченной, ничего по телефону не говорила, но согласилась встретиться вечером в Центре.

Собственно, вечер уже и был — пасмурный и продавленный как старый диван. Но только не для выспавшегося и внезапно разбогатевшего Жеки.

Когда он во дворе угощал кормом спаниеля, ему позвонил Гарфилд.

— Слышал, какую мы бучу заварили? — спросил он вместо приветствия. — Монашка того сана лишили. Работать пойдет. Или отшельником в пещере жить будет.

— Аминь…

Жека вышел из вагона и, поднявшись по эскалатору, перешел на «Маяковскую» — станцию, которую панически боялся в детстве. Как-то в начальной школе один из его одноклассников, собравший на большой перемене вокруг себя несколько человек, шепотом поведал им о секрете. Будто бы, чтобы плитка для облицовки вестибюля станции стала красной, ее пропитывали кровью, потихоньку выкаченной в больницах из маленьких детей. «У них не всю забирали, но многие умерли… А я со скарлатиной тогда лежал, но у меня чуть — чуть взяли, потому что бидон у медсестры уже был полный. Врач ей сказал, что, если крови не хватит, с меня потом и начнут. Повезло…» После уроков они поехали смотреть эту мистическую станцию. Была середина буднего дня, и «Маяковская» была до жути малолюдной. С шевелящимися на затылке волосами Жека подошел к стене и осторожно прикоснулся к плитке пальцем. Плитка была гладкой. «Видишь, это от крови», — произнес мальчик, раскрывший им страшную тайну. Внезапно бывшая с ними девочка громко вскрикнула и бросилась к выходу. Они — за ней, перескакивая через ступени поднимающегося вверх эскалатора. Наверху, отдышавшись, девочка сказала им, что, пока мальчики трогали плитку, белый барельеф Маяковского посмотрел на нее и подмигнул.