– Вероятно, не по карману, – пояснилмидовец. – Такого класса автор требует огромных гонораров, которых нашироссийские издатели пока еще не могут платить.

– Но ведь у нас выходят книги Шелдона, Коллинз,Ладлэма. Это тоже авторы с мировым именем, и гонорары у них, надо думать, немаленькие. Неужели у этого японца запросы выше?

– Вполне возможно. А может быть, он просто не хочетиметь дело с российскими издателями. Например, не доверяет качеству переводаили полиграфическое исполнение его не устраивает. Вы меня простите, но я как-тоутратил нить нашей беседы, а время между тем идет. Вы что, собственно, узнатьхотели? Почему нашими культурными связями с Японией не охвачен известныйписатель? Или что-то другое?

– Спасибо, Денис Владимирович, я уже все узнала, –ответила Настя. – Извините, что отняла у вас время.

Прямо из МИДа она помчалась к матери. Надежда Ростиславовнанесколько лет работала за границей и имела знакомых по всей Европе. Именно этои было Насте сейчас нужно.

– Мама, мне нужна твоя помощь, – заявила она прямос порога.

– Разумеется, – улыбнулась мать, – ни в какомдругом случае ты к нам не приезжаешь. Родители для того и нужны, чтобыпомогать.

– Ну мам…

– Да я не в упрек, Настенька, бог с тобой. Я же знаю,сколько ты работаешь. Так что опять случилось?

– Ты могла бы позвонить своим друзьям за границу ипопросить срочно прислать пару книг?

– Каких именно?

– Автор – Отори Митио. Две-три любые его книги. Толькона том языке, на каком я сама читаю.

– Это для работы или так, баловство?

– Для работы. Еще мне сказали, что по всем его книгамсняты фильмы, и было бы очень желательно получить видеокассету, хотя бы одну.Мне важно посмотреть, стоит ли в титрах его имя и в каком виде. Является ли онсам автором сценария или упоминается только как автор романа, по которому снятфильм.

– Деточка, ты занялась авторским правом? – изумиласьНадежда Ростиславовна. – С каких это пор?

– С тех, мамуля, с каких за это начали убивать. Так тысделаешь то, о чем я прошу?

– Хорошо. Сейчас я начну дозваниваться, а свою просьбуты объясняй, пожалуйста, сама.

Мать уселась за телефон, а Настя пошла на кухню, где ееотчим, которого она с самого детства называла папой, занимался починкойразвалившейся табуретки, попутно поглядывая в маленький черно-белый телевизор.

– Как живешь, ребенок Настя? – спросил ЛеонидПетрович.

– Умеренно. Больной скорее жив, чем мертв, –пошутила она.

– Почему одна, без Лешки?

– Незапланированный визит. Еще час назад я не знала,что поеду к вам.

– Что-нибудь случилось?

– Угу. Страшное подозрение на страшное преступление.Пап, дай поесть чего-нибудь голодному ребенку, а?

– На сковородке отбивные, возьми хлеб. Или, может, супхочешь?

– Нет, суп не хочу. Пап, ты у меня все знаешь, скажи, укриминалистов есть методики установления различий в полиграфической продукции?

– Очень ограниченные. Ты можешь конкретизироватьвопрос?

– Меня интересует, можно ли установить различия междукнигами, которые были отпечатаны с одних и тех же пленок в одной и той жетипографии, но в разное время.

– Практически нет. Если, конечно, использовался разныйклей и прочие материалы, то тебе могут сказать, что книги из разных партий. Новедь разным клеем могут пользоваться и в рамках одного тиража. Один клейзакончился, пустили другой. Что тебе нужно-то?

– Мне нужно установить, что одни книги были напечатаныраньше, а другие – позже. Причем значительно позже. Разница во времени доходитдо года, а то и больше.

– Должен тебя разочаровать, ребенок. Таких методик унас пока нет. Думаешь, почему сейчас такая морока с поддельными ценнымибумагами? Как раз поэтому. А недавно на концерт одной известной певицы продалировно в два раза больше билетов, чем мест в зале. То есть на каждое место – подва билета. И отличить настоящий от поддельного, а уж тем более определить, гдеих печатали, так и не смогли. Если твои книжки делали в одной и той жетипографии, то разница только в степени высыхания краски. А этого мы достоверноопределять не умеем.

– Жалко, – огорчилась Настя. – А я такнадеялась…

– Настя! – послышался из комнаты голос матери.

– Бегу!

Она положила на стол надкушенный бутерброд с отбивной ипомчалась в комнату. Через пять минут ей было дано твердое обещание найти книгиизвестного японского автора и снятый по его роману фильм и переслать в Москву спервой же оказией. Голос собеседника, говорившего по-французски с заметнымакцентом, показался ей знакомым. Даже не сам голос, а именно акцент, манерапроизносить слова.

– Кто это был? – спросила она у матери, положивтрубку.

– Фернандо. Ты его в прошлом году встречала и по Москвевозила, помнишь?

– Конечно. Черт, неудобно как получилось. Я его неузнала и разговаривала как с незнакомым.

– Ничего страшного. А ты ему в тот раз оченьпонравилась, и он мне сказал, что для тебя готов скупить все книжные магазиныМадрида. Как вы договорились?

– Он записал мой телефон и обещал позвонить, как толькобудет ясно, с кем и когда он отправит посылку. Какой-то его знакомый как разпослезавтра летит в Москву, и если он успеет купить книги, то с ним и передаст.

– Ну и славно. Ужинать останешься?

– Спасибо, мамуля, я помчусь. Лешка обидится, если ясытая заявлюсь домой.

– Подожди, я тебе с собой кое-что дам.

Надежда Ростиславовна принялась упаковывать в мисочки ипакетики жареное мясо, салат с крабами, большие куски домашнего пирога.

– Да не надо, мам, – пыталась сопротивлятьсяНастя. – У нас все есть. Сами ешьте.

– Надо, – твердо сказала НадеждаРостиславовна. – Я знаю, как вы питаетесь. Еще хорошо, когда Алешенькадома. А когда его нет, ты вообще хватаешь кусок хлеба с сыром – и довольнасобой.

– Между прочим, твой любимый Алешенька сегодня дома иприготовит прекрасный ужин, – заявила Настя, быстро дожевывая отбивную.

– Между прочим, – передразнила ее мать, –если бы ты взяла на себя труд хотя бы раз в день звонить домой, ты бы знала,что моего любимого зятя там нет. Ты моталась весь день черт знает где, и он немог до тебя дозвониться, чтобы сообщить, что должен срочно ехать в Жуковский надва-три дня. Он тебе дома записку оставил и нас с отцом предупредил. Дочь, нукогда ты станешь человеком? Когда ты наконец научишься быть более внимательнойесли уж не к нам с папой, то хотя бы к собственному мужу? Неужели так труднопозвонить?