способностей, даже если захотите. Они были у вас до встречи со мной. Играть с огнем опасно.

– Эти голоса! – Шеклтон ударил по алтарю пухлым кулаком. – Эти люди! Я вижу их. Теперь еще Морли. Через десять минут после смерти он оказался в той ужасной комнате. Вместе с остальными.

Форсайт отодвинул штору и посмотрел на огни Нью-Йорка.

– Понятно, – пробормотал он. – Надеюсь, поможет гипноз. – Внезапно он напрягся. – Сюда идут.

Послышалась трель звонка.

– Вы кого-нибудь ждете? – вкрадчиво поинтересовался Форсайт.

– Нет. Не этим вечером.

Кто-то продолжал настойчиво звонить в дверь. Форсайт быстро пересек комнату, нажал на кнопку, и панель перед ним засветилась. За ней показались размытые силуэты, постепенно обретавшие четкость.

– Полиция, – прошептал Форсайт. – Ваших рук дело?

– Полиция? – На лице Шеклтона отразилась паника. – Клянусь, я ни при чем!

Похоже, он не лгал. Нанятые Морли ищейки могли известить полицию о загадочной смерти клиента. С другой стороны, это ведь Шеклтон недавно угрожал доносом! В каждом его жесте сквозит чувство вины.

– Они скоро выломают дверь, – заметил Форсайт, подходя к Шеклтону.

– Можно спуститься на частном лифте и сбежать!

– Разумеется. Даже если караулят у черного входа, я не дамся. – Форсайт вынул из кармана флакон. – Достаточно распылить одну щепоть, и никто не заметит, как я пройду мимо. Приступ каталепсии продлится около часа. Но сперва я должен убедиться, что мне не всадят нож в спину.

С этими словами Форсайт схватил сообщника за горло. Тот пытался кричать, извивался и брыкался, но тщетно. Форсайт повалил его на пол.

Много времени не потребовалось. Когда Форсайт поднялся на ноги, оставив на полу распростертое тело, в дверь уже звонили непрерывно.

Что-то выпало из кармана Шеклтона. Это был ключ на удивление знакомой формы. Оглушительный стук в дверь заставил Форсайта сунуть ключ в карман и отвернуться от мертвеца, чье искаженное лицо взирало на него снизу.

Частный лифт спасет от преследователей. Форсайт решил, что полицейских, вероятно поджидающих на первом этаже, придется убить. На временную потерю сознания полагаться нельзя. Его приметы могут всплыть в памяти людей, как бы он ни прикрывался шляпой и ни кутался в шарф. Смерть свидетелей гарантирует абсолютную безопасность. Возможно, потом стоит отправиться в путешествие.

За приоткрытой дверью в кабинет Шеклтона что-то мелькнуло, и Форсайт резко остановился. Боже милостивый! А сатанист-то был не промах.

На письменном столе башнями высились толстые пачки банкнот. Целая куча денег! Разумеется, такое сокровище нельзя оставлять полиции. Похоже, Шеклтон хранил в тайнике целое состояние. Не обращая внимания на удары, сотрясавшие входную дверь, Форсайт стремительно пересек порог кабинета.

Нога прошла сквозь ковер. В ужасе Форсайт пошатнулся и рухнул – и заскользил по пандусу. Комната исчезла, вокруг замерцали огни небоскребов. Форсайт понял, что летит в пустоту.

Падение затянулось. Форсайт успел припомнить кое-что. Шеклтон затеял «ремонт». Должно быть, спланировал все заранее, распорядившись выломать стены и пол кабинета, а потом соорудить прямо у порога гладкий спуск.

Но как Шеклтону удалось подсунуть порошок своему партнеру? Форсайт сообразил, где раньше видел ключ, выпавший из кармана мертвеца. Этот ключ отпирал его собственную квартиру. Наверное, Шеклтон раздобыл дубликат. Теперь понятно, почему у хереса в последнее время был странный привкус.

Все прояснилось. Шеклтон перехитрил своего учителя, заманив в ловушку, расставленную для других простофиль. Разумеется, бедняга не ждал полицейской облавы.

Форсайт ощутил удар и тошнотворную вспышку агонии. Мир растворился во тьме…

Свет постепенно вернулся, медленно разгораясь. Форсайту показалось, что он снова в кабинете Шеклтона. Увы, он прекрасно знал, что на самом деле его изломанное тело лежит на тротуаре далеко внизу. Настоящий Форсайт физически не мог стоять в кабинете и глядеть, как тускнеют и исчезают, подобно туману, мебель и груды денег на письменном столе.

Элдон Форсайт находился в темной квадратной кабинке без окон.

В этот миг он с ужасом осознал, что обречен смотреть на серые голые стены своей тюрьмы очень и очень долго. До скончания веков.

Невероятная сила Эдвина Кобальта

Меня нелегко убедить в чем-либо. Я ставлю под сомнение буквально все. Короче говоря, я настоящий «человек из Миссури».

Именно это вполне привычное чувство недоверия охватило меня как-то раз, когда я вернулся домой и, удобно устроившись в любимом мягком кресле, долго смотрел на сюрреалистическое полотно, купленное когда-то Сюзан в состоянии временного помрачения рассудка. Если, конечно, это можно было назвать произведением искусства…

Картина представляла собой жуткое переплетение зеленых и лиловых полос, извивающихся, словно змеи. Я ужасно устал после тяжелого рабочего дня, и перед глазами у меня немного плыло. От этого казалось, что картина колышется, идет волнами, будто в ночном кошмаре.

И тут, ни с того ни с сего, я вдруг подумал: а существует ли картина на самом деле? Право, было бы куда лучше, если б эта пародия на произведение искусства никогда не была написана… Меня посетило сомнение в ее реальности…

И в одно мгновение картина бесследно исчезла. От нее не осталось ничего, даже более светлого пятна на стене.

Я встал с кресла и подошел посмотреть на стену поближе. Должно быть, решил я, Сюзан сняла картину, когда я задремал… Странно.

Из кухни появилась Сюзан – немного раскрасневшаяся и, как всегда, по-своему очаровательная. Сногсшибательная стройная блондинка.

– Суп почти готов, – сказала она.

– А где картина? – спросил я.

Сюзан озадаченно посмотрела на меня:

– Какая картина?

– Сюрреалистическая. – Я показал на стену.

Сюзан натянуто хихикнула и подошла ближе, явно надеясь на поцелуй:

– Эд, ради бога, о чем ты? Ты же знаешь – у нас не было никаких сюрреалистических картин.

– Если ты решила выбросить ее, – сказал я, поцеловав наконец Сюзан, – я не буду возражать. Совсем наоборот.

– Ты с ума сошел, – ответила жена и вернулась на кухню.

Я снова посмотрел на стену и не увидел даже дырки от гвоздя, на котором висела картина. Тогда я обыскал квартиру, но полотна нигде не было.

Сюзан приготовила бифштекс. Я чувствовал его запах, но когда попытался открыть крышку жаровни, жена шлепнула меня по руке и прогнала с кухни. Я удалился в ванную, привел с себя в порядок и задумался об иллюзиях.

Взять хотя бы эту картину… Порой воображение рисует вещи, которых в действительности не существует. Такие вот фокусы. Например, я мог вообразить, что на решетке жаровни лежит бифштекс, хотя на самом деле его там нет. Аппетитный аромат – самовнушение. Иногда я слишком много думаю. Чертовски много.

Вот и теперь я сам не заметил, как увлекся: задумался о бифштексе на кухне, а потом начал сомневаться в