не умрет, — строго заявил паренек с соломенными волосами.

— Поезд сбил, — заключил лопоухий мальчуган с веснушками на вздернутом носу.

— Зовите обходчика, — строго сказал старший.

Он поднял мертвого ребенка на руки и отнес к откосу, где кончались рельсы. Здесь проходило более двенадцати путей и развязок, прожектора простреливали «железку» вплоть до вокзальной развилки. Стальные полированные нити рельс как зеркало отражали яркие лучи мощных прожекторов.

Не прошло и десяти минут, как один из мальчишек привел с собой старика, сутулого, худого, морщинистого, в изношенной железнодорожной форме, которая помнила расцвет и падение социализма. Обходчик едва перевел дух и склонился над мертвецом. В первую очередь он ощупал тело ребенка, а потом сказал:

— На поезд не похоже. Все кости целы.

Патлатый паренек, которому на вид было чуть больше двадцати, вел себя как заправский следователь, собранный, сосредоточенный и внимательный. Только постоянное покусывание нижней губы выдавало его нервозность и беспокойство.

Он взял старика за руку и отвел его на тот путь, где обнаружили мертвого.

— Вот здесь. Тело сохранило нормальную температуру. Он умер час назад, самое большее.

Обходчик осмотрелся по сторонам.

— Который теперь час?

— Четверть первого.

— Тогда это точно не поезд. Это товарная ветка. До четырех утра по ней эшелоны ходить не будут. В девять тридцать прошел последний.

Старику верили все. Он так давно здесь жил и работал, что сам точно не помнил, когда появился в этих местах.

— Значит, его убили! — воскликнул мальчуган с соломенными волосами.

— Сунул нос куда не надо, вот и прищемили, — с грустью сказал курчавый. — Я ему говорил, чтобы он не лазил по вагонам.

— То, что его не поезд сбил, я сразу понял, — задумчиво произнес юноша с длинными волосами. — У него опухоль на темени. Не стал же он бодаться с паровозом. Его убили ударом по голове. Чем–то мягким. Мешком. Только не палкой и не молотком. Крови нет.

— Много ли такому цыпленку надо? — проворчал старик, вытирая слезы с лица. — Щелбана хватит. Шустрят, как мышата, в чем только душа держится.

— Ладно, дед. Тащи лопату. Похороним у больничного склона.

— А как же убийца? — возмутился паренек с веснушками.

— Мы его все равно вычислим, — строго сказал вожак. — Если он здесь ходит, значит, это кто–то из своих. Чужаков здесь не бывает.

— А где же мешок? — спросил курчавый.

— Точно. У него был мешок с автомобильным барахлом, либо деньги, которые он выручил с товара.

Карманы покойника оказались пустыми.

— Ну вот. Теперь и причина понятна. Значит, убийца свой. Тот, кто знает о промысле, — заявил главный.

— Четверо ментов, двое сцепщиков, трое ремонтников и мы. Больше здесь никого не встретишь.

В свете прожекторов появился обходчик с лопатой.

Парень с длинными волосами поднял на руки мертвое тело и сказал:

— По одному больше не ходить. Жить на «железке» стало опасно. Будем подбирать себе новое местечко.

— Кукищ! — возмутился курчавый. — Это наша зона!

Взгляды остальных ребят говорили о том же. А если этот народ чего решит, то настоит на своем.

4

Лесной массив оборвался, и проселочная дорога вывела машину на засеянное овсом поле. По другую сторону зеленого моря виднелась красная полоса кирпичной стены и минизамки, слепленные из того же материала. Неприступная крепость защищала обладателей собственности от набегов чужаков и любопытных.

Подвижный джип как быстроходный катер пробороздил ласковый океан зеленых волн и подкатил к массивным воротам скрытого города.

Охрана проверила пропуск, и чугунные створки раздвинулись. Кирпича здесь было больше, чем деревьев и кустарника, а решеток не меньше, чем травы.

Дмитрий Сигалов проснулся от резкого дребезжащего звонка. От сидячей позы у него ныла поясница и затекли щиколотки. Он скинул ноги со стула и резким движением выдернул свое сильное тело из кресла. Звонок повторился. Сигалов, которого на службе звали Дим–Дэнди, лениво подошел к пульту и включил мониторы. Камера наружного наблюдения поймала стоящую за воротами машину Бориса Карлова. Водитель высунул голову из окошка и помахал рукой в объектив. Охранник нашел на клавиатуре нужную кнопку и нажал на нее. Ворота дернулись и начали разъезжаться.

Дим–Дэнди успел умыться, затянуть на шее галстук и причесаться. Стрелки настольных часов приближались к восьми утра.

Дэнди знал, что приезд на хозяйскую дачу руководителя службы безопасности поставит все на свои места и прояснит наконец сложившуюся ситуацию, из–за которой Дэнди лишился карточного выигрыша и приятной ночи со свежей куколкой из варьете.

Охранник не выспался, но приезд Бориса Карлова его взбодрил. Он доверял этому человеку и считал его своим другом, несмотря на разницу в возрасте. Ему можно задавать такие вопросы, на которые шестеркам не принято отвечать.

Карлов поднялся на второй этаж и очутился в холле, где стояло сложное оборудование, компьютеры, охранные устройства, пульт управления, силовые щиты и прочие навороты, которые в цивилизованных странах используют для охраны особо опасных преступников в тюрьмах строгого режима.

Карлов кивнул и, подойдя к холодильнику, небрежно бросил:

— Как тут дела?

— Стабильно. Что может измениться за одну ночь?

— Многое. Переворот. И не забывайся, мы на работе. У каждого здесь свои обязанности.

Резкий тон поставил сторожа на место.

— Около часа ночи уложил мальчишку спать и сидел здесь, не смыкая глаз.

— Врешь, парень. Кондиционер выключен. Здесь душно, но не накурено, а ты за час пять штук вытягиваешь.

Карлов достал из холодильника банку пива, присел на край стола и оценивающе взглянул на подчиненного. Была ли зависть в этом взгляде? Возможно. Вот он, молодой, сильный, красивый, везучий, богатый, наглый и глупый. Ему только тридцать. Для себя Карлов мог подобрать другие определения, но собственные оценки его не интересовали.

— Послушай, Боб, — Дэнди начал расхаживать кругами по ворсистому ковру. — Какого черта ты цепляешься ко мне? Что произошло? Землетрясение? Меня вызвали по тревоге в самый неподходяш;ий момент, всучили щенка и велели беречь его, как собственные яйца! Я даже жене не успел позвонить, а этой техникой пользоваться запрещено.

Он указал на стол, где стояло несколько телефонов.

— Не исключено, что они прослушиваются. Ты на службе, Дэнди. Разве армия тебя не научила дисциплине? Тебе надоела работа?

— Даже на войне я понимал, что делаю, и знал цель.

— Хорошо. Я коротко объясню тебе ситуацию. Как другу. Сынок нашего босса работал на Краснянского.

— Чепуха! — выпалил Дэнди.

—