духота. Все окна, а их здесь хватало, запирались изнутри. Сейчас он не мог себе позволить приподнять фрамугу и устроить сквозняк. Всему свое время, а пока придется дышать пылью.

Он снял с плеча кожаную сумку и устроился у одного из окон, смотрящих на подъездные металлические ворота.

Теперь ему оставалось только ждать. Он привык ждать. Затаившись в засаде со снайперской винтовкой на коленях, он высиживал сутками, а то и дольше, ради одного–единственного выстрела. Он мог не есть, не спать, не дышать, пока не покончит со своим делом. Выдержка, воля, целеустремленность давали плоды, и он всегда выходил победителем. И только смерть могла остановить его на пути к цели.

Они приехали около часа ночи. Так приезжают только хозяева. Машина с ревом ворвалась на участок и едва не раздавила цветы на клумбе. Из шикарного лимузина вышли двое мужчин. Один — высокий, коренастый, грубоватый, второй — худой, приземистый и очень молодой. Здоровяк запер ворота. Молодой паренек стоял пошатываясь, держа руки в карманах. Похоже, выпил лишнюю рюмку, и его развезло. Наблюдая, как здоровяк баррикадируется, он что–то насвистывал, затем хихикнул и махнул рукой.

— Этим ребятам ничего не стоит снести всю стену с воротами вместе.

— Заткнись. Из–за тебя все мои планы погорели. Щенок!

Мальчишка икнул.

— Распустили вас, халдеев! Совсем от рук отбились.

— Заткнись. Иди в дом.

— Иди? Нет, дружок, это ты иди, открывай и вноси меня. Я тебя сюда не звал, ты мне не нужен. Плевать я на вас хотел.

Здоровяк направился к дому, что–то бурча себе под нос. Открылась дверь, включился свет. Они зашли в дом. Лязгнул засов.

Теперь наблюдатель с чердака мог позволить себе открыть окно. Свежий ночной воздух ворвался в душное помещение. Он глубоко вдохнул и высунул голову наружу. Мягкий желтый свет окон первого этажа смешался с холодным лунным и упал на лужайку перед домом. Голубая трава превратилась в ярко–зеленую. Спустя несколько минут осветилось одно из окон второго этажа. То самое, которое находилось под окном наблюдателя. Теперь он мог отчетливо слышать разговор тех, кто зашел в комнату. Именно там он поднял шпингалет и оставил окно незапертым.

Низкий ворчливый голос вещал отрывисто, приказным тоном, с большой долей раздражения.

— Ложись в постель. Завтра нас рано поднимут. Возможно, ты улетишь за кордон, если успеют оформить документы. Здесь за твою жизнь гривенника никто не даст.

— И ты тоже веришь в эти сказки? — спросил ломающийся петушиный басок. — Все это химера!

— Мне плевать. Решение выносит твой отец. С ним можешь спорить, а со мной бесполезно. Черт! Как назло мне сегодня перла хорошая карта. Я даже к телке не поехал. А тут…

— Ты можешь возвращаться в свой бордель. Сюда никто не придет. Про эту дачу отца никто не знает. Она числится на балансе какого–то благотворительного фонда. Страшные злодеи сегодня спят. Ну а когда отец приедет, то я ему кое–что расскажу о злодеях. Он их под собственным носом не видит, а ждет где–то за забором. Мой папаша — лох! Он играет в крестного отца, как дитя, и ни черта не понимает, где и кто ставит на него капканы. Деятель!

— Меня это не касается. Моя забота — твоя жизнь, и на этом точка.

Тяжелые шаги послышались у окна, и шпингалет щелкнул.

Гость на чердаке скривился и покачал головой, что можно было принять за жест недовольства.

Голоса внизу стихли, и вскоре погас свет. Как только на втором этаже прекратилась активная жизнь, она началась на чердаке.

Кожаная сумка раскрылась, и в луче фонаря появился белый кот. Только застывшая сидячая поза выдавала в очаровательном зверьке куклу.

Мужчина прикрепил к загривку игрушки тонкую леску и осторожно спустил кота из окна на освещенную лужайку. Игрушка ожила. Дистанционный пульт включил невидимый механизм, и кошачья голова начала вертеться по сторонам и мяукать. Прозрачная леска упала рядом и затерялась в траве.

Этажом ниже вновь послышались шаги, но легкие и торопливые. Щелкнул шпингалет, и створки распахнулись. Наружу высунулась курчавая голова, следом показались острые узкие мальчишечьи плечи.

— Киса! Кис–кис–кис! Киса. Ты чья, Киса?

Ночной гость, как Дед Мороз, продолжал извлекать из своей сумки разные приспособления. Следующим предметом стал тонкий черный шелковый шнур с петлей на конце. Эта игрушка не вызывала того же умиления, что первая.

Петля опустилась из окна на необходимое расстояние и очень точно, с первого качка, зацепила курчавую голову. Вряд ли молодой повеса успел понять, что произошло. Шелковый шнур с силой сдавил шею и натянулся как струна. Длинные худые руки вырвались наружу и начали бесцельно барахтаться в воздухе, словно искали ту самую соломинку, которая так нужна утопающему. Агония длилась несколько секунд, и обмякшее тело повисло на подоконнике, как марионетка, у которой обрезали веревочки. Бледно–голубое безжизненное тело оставалось неподвижным, а игрушка продолжала крутить головой и мяукать.

Кукловод с чердака нажал на пульт, и кот умер. Он делал все методично, не торопясь, в одном ритме, точно зная, какие действия нужно предпринять в следующую минуту.

На свет появились бутсы с острыми шипами, которые тут же были надеты на ноги. На руки человек с чердака натянул перчатки с крючками — увеличенная копия рыболовных снастей.

Перекинув сумку через плечо, ночной гость вылез из окна, впился в обшитую вагонкой стену и полез вниз, как черный паук, точно зная, куда вонзить одну из своих конечностей. Достигнув уровня второго этажа, он зацепился за подоконник и тут же оказался в комнате. Он действовал быстро и четко. Спальня находилась в зоне охраны, а долго оставаться на любой ступени риска не входило в правила ловкача с когтями. Впрочем, первое, с чем он расстался, стали шипы и крючки. В руках появился пистолет с глушителем. Он очень не хотел делать лишних выстрелов, но ситуация выходила из–под контроля и подчинялась теории вероятности.

Все время, пока он делал свое дело, его внимание было приковано к двери, и он ни на секунду не вставал к ней спиной.

Труп мальчишки, перетащенный на кровать, был освобожден от удавки, его лицо накрыла подушка с приставленным к ней стволом пистолета. Убийца взглянул на дверь, секунду помедлил и нажал спуск. Раздался слабый хлопок. Снова пауза. Ствол пистолета смотрел на дверь. Бронзовая ручка оставалась неподвижной. Только теперь он понял свою оплошность. Если дверь откроется, ему придется стрелять, а это означало, что операция провалилась. За спиной осталось открытое окно. В спешке он забыл