Арсен ловил себя на мысли, что ему сложно поверить, что под этой землей, всего лишь в трех с половиной метрах лежит тело Думана, который еще неделю назад делился с ним планами на будущее. Планами, которые так ими и остались. Больше никогда он не вернется на землю, чтобы осуществить все задуманное, не познает радостей семейной жизни, не поведет на футбол сына, который теперь не родится, не откроет капитану банку пива из неиссякаемых запасов, хранившихся в его подвале. Маленькие земные радости, которые он никогда не испытает.

Арсену стало тяжело от мысли, что он больше не увидит, как Думан бережно и с любовью протирает свой полицейский жетон, не услышит слова «я же полицейский», в которых было столько гордости, сколько Арсен не слышал больше нигде. Старший лейтенант любил свою работу. Он никогда не жаловался. Пусть иногда он поступал неправильно, но он был достоин тех звезд, что носил на плечах. Он служил стране. Пусть не совсем так, как следовало, пусть где-то перегибая палку, но в целом, учитывая неспокойное время и людей, с которыми пришлось делить служебную клятву, он был хорошим полицейским. А слабости — они есть у всех. И вот, теперь их отделяет три метра земли и бессчётное количество дней, которые капитан должен провести над ней, храня в памяти каждый час проведенного с напарником времени.

Арсен нередко представлял свои похороны. Не потому что желал смерти, но потому что едва ли не каждый день смотрел ей в глаза. Он слышал ее дыхание в свисте пролетавших в считанных сантиметрах от головы пуль, в шагах незнакомцев, следующих за капитаном в ночном переулке. Арсен был готов уйти, если бы оно того стоило. Капитан думал, что именно он станет тем, над кем склонится Думан, закрывая горячей ладонью мертвые веки. Думан, в глазах которого всегда искрилась страсть к жизни, должен был остаться. Это справедливо.

— Я так и не узнала, любил ли он меня.

Арсен обернулся.

— Он никогда не говорил мне этого, а я боялась услышать нет и поэтому никогда не спрашивала, — Карина отрешенно смотрела на венок.

Ее бледное лицо с заплаканными глазами, создавало сильный контраст с черной одеждой. Арсен немного посторонился, освобождая ей место рядом с собой, которое она в тот же миг заняла.

— В начале, он казался мне несерьезным. Но потом я увидела в его глазах нечто такое, что заставило меня позабыть обо всем, — ее голос звучал бесстрастно, словно воспроизводимый программой, синтезирующей речь. — Я любила его.

Арсен вновь посмотрел на слово «Думан», красивым шрифтом нанесенное на мрамор. Что-то защемило в груди, разрывая капитана на части изнутри, но внешне он оставался спокойным и лишь стиснул зубы.

— А буквально за день до его смерти, я нашла кое-что в его полке. Договор с агентством, организующим праздники. Наверное, он хотел сделать мне оригинальное предложение. А может, не мне, но… теперь ведь это не имеет никакого значения, правда? Теперь я могу тешить себя мыслью, что тогда все было именно так, как я хотела.

Арсен тяжело вздохнул. С тихим гулом, не обращая никакого внимания на печальную парочку, мимо прокатился работник кладбища на электромобиле — модифицированной и соответствующе оформленной копии гольф-машины. Когда он остановился возле семейного склепа и исчез за его стеной, Карина сунула руку в свою сумочку.

— Думан много рассказывал о тебе и о твоей девушке, — сказала она, вынув небольшой альбом. — Ждал вашей свадьбы. Я затевала разговор о нашей, а он все время говорил о твоей, — она улыбнулась, но улыбка не выражала ничего. — Раз уж он не сможет присутствовать на ней, то возьми это.

Карина протянула альбом Арсену и он, какое-то время постояв в задумчивости, наконец, взял его.

— Я не верила в любовь. Мне казалось, что это просто мечты человека о том, чего ему никогда не испытать. А затем я влюбилась, как девочка. И все изменилось в моем мире с его появлением. Он не говорил мне нежных слов, но я была счастлива, просто находясь рядом с ним. Сердце замирало, когда я слышала его шаги на крыльце.

Она присела и едва коснувшись рукой земли, снова поднялась.

— Не стесняйтесь своих чувств. Желаю вам счастья… Прощай.

Карина развернулась и быстро зашагала прочь. Арсен смотрел ей вслед. Наверное, думал он, следовало сказать ей что-нибудь, спросить, нужна ли ей какая-нибудь помощь, утешить. Но капитан стоял на месте, с глубокой тоской наблюдая, как ее черная фигура не оборачиваясь удаляется от всего, что связывало ее с этим городом.

Могильщик вновь запустил свою машину и двинулся дальше по тропинке, виляющей между могилами. Арсен подошел к захоронению сбоку и присев на корточки, вытянул руку. Он положил ее на еще не нагревшуюся от постоянно ускользавшего солнца надгробную плиту, словно на плечо друга. Его рот открылся, готовый что-то сказать, но он так и не произнес ни слова.

Перед глазами проносились различные воспоминания из дней, проведенных плечом к плечу с Думаном. Арсен не пытался отогнать их, как делал все это время. Скорее, наоборот, он хотел вспомнить как можно больше. Хотелось пережить, хотя бы в воспоминаниях, каждый миг их такой недолгой дружбы. Он вспоминал веселые и грустные моменты, ссоры и недопонимания, улыбку на лице напарника, шутки, которые так редко были способны рассмешить. В памяти всплывали не имеющие никакого смысла эпизоды, короткие, в целом ничего не значащие высказывания, места и даты. Арсен хотел полностью осознать, что его друга больше нет, и хотел отпустить его, наконец, покорно приняв утрату.

Кладбищенская тишина, разбавляемая лишь пением птиц, сменялась звуками из прошлого. Тишина, если к ней прислушаться, состояла из различных звуков, на самом деле, не оставляющих человека всю его жизнь. Каждый прожитый когда-то миг, имел свой звук, и вслушиваясь в него, было так просто поверить, что нет ничего невозвратного. Что время нелинейно. И человечество не сидит в поезде, держа в руках билет лишь в один неизбежный конец. Стоило лишь прислушаться.

Стоило лишь прислушаться, и каждый мог услышать этот звук.

Звук тишины.

Арсен выпал из времени, погрузившись в воспоминания, которые начинались с их первой встречи в коридоре Управления, и заканчивались тем мигом, когда лицо старшего лейтенанта навсегда исчезло под белым покрывалом, после окончания церемонии прощания с ним. Церемонии, на которую не явился никто из его родных. Лишь коллеги и несколько приятелей, с которыми он проводил свои редкие выходные. И конечно, Карина. Именно тогда Арсен поймал себя на мысли, что ничего не знает о личной жизни Думана. Он никогда не говорил о своих родных, Арсен не знал, были ли они у него и как складывались их отношения. Парадоксально, но проведя столько времени вместе, обговорив столько различных тем, они, все же, так мало знали друг друга. Что волновало Думана, не был ли он одинок, и о чем он грезил, оставаясь в тишине своего дома после утомительной рабочей смены? Все это казалось чем-то, о чем всегда можно будет спросить. Но не в этот раз. Не на службе. Не за кружкой пива. Арсен был слишком занят своими проблемами и делился ими с другом, в то время как тот, хранил все в себе. Хотелось верить, что у него их просто не было. И Арсен верил.