Прямо вторая Мезония. А Долгаст?

Она обнаружила, что он практически не отличается от ребенка по умолчанию. Она сделала несколько экспериментов, и в конечном итоге Долгаст за несколько дней достиг возраста десяти лет. После этого она его заархивировала.

Ни хрена себе! Она что, расстроилась, что ваш ребенок был совершенно нормальным?

Она расстроилась, когда поняла, что ребенка можно не выращивать, а сотворить сразу готовым.

Она права, это возможно. Только тогда страдают инстинкты родителя.

Она отключила свои инстинкты, у нее к каждому эмоциональному центру протянута нить…

А у тебя не так?

У меня так, и у тебя тоже, только мы с тобой не отказываемся от своей природы. Как часто ты блокируешь свои инстинкты?

Гм… давай сначала закончим с твоими новостями. Ты по-прежнему на службе у Макса?

Пока да. Он больше не стремится удержать меня под контролем — кстати, это относится и к тебе, и к Олорину, и к Сссра. С тех пор как появилась его виртуальная копия, мы перестали быть уникальными, теперь разумный бот может быть создан на базе любого человека, и мы, в общем-то, стали ненужными.

Тебя это не пугает?

То, что мы больше не нужны Максу? Нет, не пугает. Несмотря ни на что, нас с тобой очень трудно убить, и ни один здравомыслящий человек не станет даже пытаться.

Не боишься, что Макс прикроет Средиземье?

Он не прикроет Средиземье. Понимаешь, перед предыдущей встречей с тобой я дал твои книги Леверлину и Дромадрону…

Готовил себе замену?

Вроде того. Так вот, Леверлин сейчас работает у Макса консультантом по вопросам политики…

Ха-ха-ха! А что, среди реальных людей такого специалистане нашлось?

Это смешно, но и вправду не нашлось. Реальные люди требуют за такую работу больше денег, чем Макс может заплатить.

Ха-ха-ха! Бот объясняет людям, как им заниматься политикой! Неужели не смешно?

Это скорее грустно.

Да уж… Нет, лучше не воспринимать вещи таким образом. Если вдуматься, то, когда разумный смеется, это почти всегда вызвано болью. Когда хочется плакать, но ты смеешься, чувствуешь себя лучше, чем когда плачешь. Смех вообще парадоксальное эмоциональное состояние, не находишь?

Никогда не задумывался. Но это не важно, давай ближе к делу. Что случилось, почему ты не хочешь ничего рассказывать?

Я все объясню, но вначале я должен досконально разобраться в твоих отношениях с Максом. Как ты зависишь от него?

Никак. Если я не вернусь к нему, он ничего не сделает ни мне, ни Нехаллении, ни Средиземью.

Это он тебе сказал или ты сам так думаешь?

И то, и другое, я же все объяснил. Ты считаешь, что я в чем-то не прав?

Нет, не считаю, у меня нет оснований не верить твоему анализу ситуации. Что ж, слушай.

Я правильно определил, в чем заключается четвертый порог развития мага. Все то, что раньше составляло смысл жизни, становится мелким и незначительным, утрачиваются базовые инстинкты, эмоциональные проявления становятся менее выраженными. Как говорил один сказочный персонаж, все в мире ерунда, кроме пчел, а пчелы тоже ерунда. Поначалу это кажется смешным, но, когда ты подходишь к четвертому порогу, это становится совсем не смешно.

Быть по-настоящему сильным магом гораздо труднее, чем может показаться непосвященным. Когда твои возможности не уступают тем, что обыватели приписывают высшим силам, душу неизбежно наполняет душная и вязкая пустота. Она похожа на ту пустыню, которую ощущаешь при перемещении по каналу. Когда ты можешь все, тебе нечего желать. Чего стоит мечта, для осуществления которой достаточно четко сформулировать желание? И чего стоит душа, в которой не осталось места для мечты?

Может показаться, что выхода нет, но он есть. Если мечты нет, ее надо создать. И мечта создается. Я захотел скопировать Средиземье на другой компьютер, Сссра захотел стать самым крутым хакером в реальном мире, Олорин захотел осчастливить всех и вся во всех доступных мирах. Каждое из этих желаний кажется глупым, любой житель реального мира или Средиземья, узнав о наших терзаниях, подумал бы: “Мне бы ваши проблемы”, но для нас эти проблемы важнее всего на свете. Да, у нас нет настоящих трудностей, нам не приходится думать о том, как выжить в жестоком мире, деньги, власть и престиж ничего не значат для нас, но свято место пусто не бывает, даже в душе. Особенно в душе. Мы желаем странного, мы понимаем, что желаем странного, но мы продолжаем желать. Пьяница понимает, что каждая следующая бутылка приближает распад личности, но ничего не может поделать. Нет, он может кое-что сделать — он может бросить пить, — но он не хочет, потому что его жизнь пуста и он не верит в счастье, он не верит ни в какое счастье, не важно, трезвое или пьяное, но в пьяном состоянии есть хотя бы эйфория, а в трезвом нет даже ее. Мы упиваемся собственным могуществом, подобно тому как пьяницы упиваются дешевым вином, но между нами есть принципиальное различие. Все знают, что путь вина ведет к смерти, но никто не знает, куда ведет путь силы. Косвенные данные позволяют предполагать, что там, куда ведет этот путь, нет ничего плохого, но кто может это гарантировать? Кто вообще может сказать хоть что-то о том, куда ведет этот путь?

Уриэль говорит, что к подобному состоянию души можно привыкнуть и, когда привычка вырабатывается, начинаются по-настоящему странные вещи. Но ближе к делу.

Уриэль прошел четвертый порог раньше всех нас, это произошло тогда, когда он прятался от Макса в темных закоулках секретной сети. Уриэль думал, что странные мысли и чувства вызваны затянувшейся опасной ситуацией, он не знал, что этот этап неизбежен, и в конечном итоге получилось, что Уриэль прошел через эмоциональную пустоту быстрее всех и с минимальными душевными травмами. Если не считать Сссра, у которого, похоже, вообще не было никаких душевных терзаний.

Когда Уриэль успешно завершил операцию по спасению трех друзей от двух разных спецслужб, когда мы четверо собрались внутри пустотелой колонны в мире дума, трое из нас поняли, что больше не нуждаются в реальности, чтобы жить. Четвертым был я, я все еще был ослеплен любовью к жене и сыну, я не мог осознать, что все переменилось. Мне потребовалось почти восемь месяцев, чтобы Нехалления сделала то, что могло показаться подлостью, чтобы невидимое полотно свалилось с глаз моей виртуальной души и я смог ощутить окружающее таким, какое оно есть. Я чувствую, что эти слова воспринимаются как бред накачавшегося наркотиками, но, поверьте, это не так, в виртуальности нет наркотиков, хотя опьянение можно вызвать усилием воли. Но зачем? И вообще, мне кажется, что дальше будет еще хуже, потому что я не собираюсь прекращать движение по избранному пути. Несмотря ни на что.