К сожалению, люди, которые руководили этой операцией, по различным причинам либо не смогли, либо не сочли нужным рассказать правду о трагедии этой дивизии. И если генерал Фролов, как командующий войсками Карельского фронта, все-таки упоминает, что «выделенная Ставкой 152-я стрелковая дивизия, выступившая к фронту по тундре, была застигнута пургой и, еще не дойдя до линии фронта, потеряла на марше несколько сотен человек обмороженными и замерзшими»[399], то бывший командующий 14-й армией генерал В.И. Щербаков прямо указывает в предисловии к своим мемуарам, что тактический уровень не является предметом его рассмотрения. А жаль! О тактике, хотя она и составляла основное содержание боевых действий в Заполярье, можно было и не рассказывать, а вот о людях, которые погибли, в том числе и по его вине, сказать, наверное, следовало.

Из-за невероятной пурги боевые действия на мурманском направлении прекратились с обеих сторон. В снежной круговерти было просто физически невозможно определить даже сам факт прибытия резервов и районы их сосредоточения. Не смогла действовать и авиация. Непрекращавшиеся снегопады и морозы покрыли самолеты, стоявшие в капонирах и на открытых площадках, слоем снега и ледяной коркой. Под оледеневшим снегом оказались взлетные полосы, рулевые дорожки, подъездные пути, с расчисткой которых не справлялась снегоуборочная техника. Дороги были занесены, доставка продовольствия и боеприпасов стала практически невозможной. Советские и немецкие части, находившиеся на открытой местности, оказались в критическом положении. «Трагическими оказались последствия бурана для сбитых с позиций гитлеровцев, – продолжает X.А. Худалов. – После того как ветер стих и прояснилось, наши бойцы находили в снегу сотни трупов замерзших егерей… В задубелых шинелях, в соломенных чунях, натянутых на уши пилотках, егеря, конечно, не могли противостоять бурану»[400]. Противник действительно понес значительные потери. По немецким данным, по 19-му горнострелковому корпусу за первые 15 дней мая они составили около 3200 человек. Только 6-я горнострелковая дивизия потеряла с 28 апреля по 13 мая 359 человек убитыми, 1359 ранеными и 43 пропавшими без вести, не считая значительного числа заболевших. Однако потери 14-й армии были куда большими: убитыми – 1925 человек, ранеными – 5119, обмороженными – 287 и пропавшими без вести – 165 человек[401]. 11 мая командующий войсками Карельского фронта был вынужден отдать приказ о прекращении наступления.

Мурманская операция была первой наступательной операцией советских войск во взаимодействии с силами флота в условиях Заполярья. Ни командование 14-й армии, ни подчиненные ему войска не имели к тому времени опыта подготовки и ведения наступательных действий. Требования Ставки ВГК, сформулированные в ее директивном письме от 10 января 1942 г., о создании для прорыва обороны противника мощных ударных группировок сил и средств, поддержке наступления пехоты и танков авиацией и огнем артиллерии в течение всего периода наступления выполнены не были. Соединения и части армии были равномерно распределены во всей полосе ее действий, в решении командующего армией не было четко выраженного направления главного удара.

Этот недостаток мог быть компенсирован одновременным нанесением ударов по противнику во всей полосе наступления с целью определения наиболее уязвимого места в его обороне и быстрого наращивания усилий на этом направлении за счет сильных второго эшелона и мобильного резерва. Однако удары по врагу наносились разновременно. В то время как 6-я отдельная лыжная бригада и 12-я бригада морской пехоты вели ожесточенные бои с противником, остальные части 14-й армии активные действия прекратили. Пассивность войск, действовавших в центре оперативного построения, привела к тому, что немецкое командование смогло бросить все имевшиеся в его распоряжении резервы против наступавших фланговых группировок. А отсутствие в армии второго эшелона не позволило в ходе ведения боевых действий своевременно усилить войска ни на одном из направлений. Ввод в сражение резервов заблаговременно не планировался и по времени не рассчитывался. К тому же при их применении не были учтены маневренные возможности войск, условия местности и возможность резкого изменения метеорологической обстановки. В результате 5-я отдельная лыжная бригада была введена в сражение с опозданием, сбилась с заданного направления и не смогла оказать помощь окруженным батальонам 6-й лыжной бригады. А 152-я стрелковая дивизия из-за неблагоприятных метеорологических условий не смогла своевременно прибыть в район боевого предназначения.

Не выполнила возложенных на нее задач и артиллерия. В период наступления из-за отсутствия дорог орудия отстали от пехоты. Не была предусмотрена борьба с артиллерийскими батареями врага, действовавшими против 12-й бригады морской пехоты. Из-за плохой организации управления командующий армией не имел возможности массировать огонь артиллерии на решающих направлениях. К тому же непогода не позволила ему использовать свой главный резерв – 41-й гвардейский минометный полк. В ходе всей операции остро ощущался недостаток в боеприпасах.

Не были до конца продуманы вопросы тылового обеспечения боевых действий. Для доставки боеприпасов и продовольствия отрывалось много людей из боевых подразделений. Так, в 5-й отдельной лыжной бригаде для этой цели было использовано около половины личного состава. Движение по дорогам происходило крайне неорганизованно. На трудных участках маршрута, на крутых подъемах и спусках, в дефиле и на перекрестках дорог из-за отсутствия регулирования часто создавались пробки, и войска несли излишние потери от артиллерийского огня и бомбардировочной авиации противника.

Одновременно с Мурманской наступательной операцией силами 26-й армии генерала Никишина осуществлялось наступление и на кестеньгском направлении. На этом направлении в течение предшествующих пяти месяцев обе стороны, находясь в обороне, занимали одни и те же позиции. Причем занимаемый советскими войсками рубеж, исходя из условий местности, был невыгоден для ведения оборонительных действий. В оперативном построении армии имелись значительные разрывы и промежутки, которые могли быть использованы противником для выхода на фланги и в тыл соединений и частей.

Командующий 26-й армией решил нанести главный удар на Кестеньгу силами двух дивизий: с севера – 23-й гвардейской стрелковой под командованием генерал-майора В.А. Соловьева из района южнее оз. Нижнее Черное и с юга – 263-й стрелковой дивизией (без полка) под командованием генерал-майора Л.Е. Фишмана вдоль шоссейной дороги Лоухи – Кестеньга. Вспомогательный удар должна была нанести 67-я морская стрелковая бригада под командованием полковника М.В. Прянишникова в направлении Лохивара. Прикрытие ударной группировки с севера возлагалось на 8-ю лыжную бригаду под командованием полковника И.Г. Дубаля, а с юга – на стрелковый полк 263-й стрелковой дивизии. Во второй эшелон выделялась 186-я стрелковая дивизия полковника С.В. Коломийца, в резерв – 80-я морская стрелковая бригада подполковника К.А. Алексеева. В зависимости от обстановки использование их предусматривалось также на направлении главного удара севернее железной дороги Лоухи – Кестеньга.