гостиной донесся низкий мужской голос, сопровождаемый смехом Грейси, тем самым, только ей присущим, дразнящим, обворожительным смехом. Даже не сняв перчаток, Кейт рывком распахнула дверь. Фрэнк Хармон выглядел франтом в коротком полупальто и клетчатом жилете, его желтые шоферские перчатки из собачьей кожи лежали на коленях тщательно отутюженных брюк. Он вальяжно раскинулся в лучшем из кресел, довольный, улыбающийся, с бокалом хереса в сильных пальцах и тарелочкой с печеньем под рукой. На низкой табуретке, неподалеку от кресла, одетая в одно из своих лучших муслиновых чайных платьев, сидела Грейси. Ее бокал хереса стоял на маленьком столике рядом с ней.

Сцена была настолько неожиданной, настолько интимной, что Кейт едва ли знала, как к этому отнестись. С одной стороны, она возмутилась, увидев, как Грейси разыгрывает из себя хозяйку в ее, Кейт, священной гостиной, беззаботно разливая херес, который, если и выставлялся, то только в самых торжественных случаях, и, более того, сама распивая вино. Меж тем, с другой стороны, посещение персоны с таким положением, как у Хармона, льстило ее гордости. Этот агент был не только человеком со средствами — говорили, что у него обширные вложения в компанию «Хедив», — но и был хорошо принят в ливенфордском обществе: к примеру, обедал с сэром Джоном Ралстоном, и вообще, знакомства с ним искали многие. Легкое пятнышко румянца появилось на землистых щеках Кейт. Смутившись, она закашлялась.

Грейси обернулась на звук и тут же вскочила, веселая, улыбающаяся, отнюдь не смущенная.

— Тетя Кейт… дядя Дэн… вы знакомы с мистером Хармоном. Он заехал ко мне днем, а поскольку чай он не пьет, я предложила ему слегка освежиться этим. Можно я и вам налью?

— Нет, благодарю. — Кейт не смогла сдержаться и разомкнула ядовито поджатые губы: — И думать не думала днем причащаться.

— Херес, мэм, выпивка умеренная, — добродушно запротестовал Хармон. — Вот, взять на Востоке…

Тут, похоже, предостерегающий взгляд Грейси остановил его. Фрэнк осекся, взял печенье и захрустел им, растирая его крепкими белыми зубами.

— Как понимаю, вы знавали нашу племянницу в Индии, — уже более приятным тоном заметила Кейт.

— Да, мэм, в самом деле, — вежливо подтвердил Хармон, — хотя и не так хорошо, как хотел бы. Мои наезды в Калькутту никогда не были длительными. Но, когда бывал, бунгало вашей племянницы всякий раз становилось оазисом для путешественника.

— Ой, Фрэнк, вы безбожный льстец! — вскрикнула Грейси, глаза которой смеялись. — Но я вас прощаю, потому что вы такой дорогой, добрый друг.

Тон, каким это было сказано, взволнованный и немного несдержанный, заставил Кейт с Дэниелом приглядеться к племяннице повнимательнее. Дэниел в особенности был озадачен и как-то обеспокоен, неожиданно убедившись, что Грейси настолько сблизилась с агентом «Хедив», что обращается к нему по имени. У Хармона была репутация шаловливого холостяка, дамского угодника, пересказывались и одна-две странные истории, связанные с ним… наверное, просто-напросто в духе обычной сплетни маленького городка, которую в этих местах цепляют ко всякому чужаку, такому, кто много путешествует, приезжая и уезжая без предупреждения, кого устраивает обитание в люксе местной гостиницы «Замок». Если исключить тот факт, что Хармона как-то застали за зверским избиением охотничьей собаки за какую-то оплошность, ничего дурного об этом человеке Дэниел не слышал и все же держался от него подальше, как от неведомого зла.

— Фрэнк предложил мне работу в конторе «Хедив», — объявила Грейси с заметным волнением. — Удобные часы и щедрая плата. Ну разве не прелесть с его стороны?

— Воистину так, — коротко выдохнув от удовлетворения, кивнула Кейт.

— Вовсе нет, — легко воспротивился Хармон. — Всего лишь безмерно счастлив услужить. — Он глянул на часы, прекрасные золотые карманные часы с крышкой, и встал. — Пора, прошу меня извинить, у меня встреча на верфи. Миссис Ниммо, когда настанут теплые дни, вы должны позволить мне прокатить вас к озеру. Моя маленькая бродяжка на отличном ходу… Гарантирую, что мы не сломаемся.

Он со всеми по очереди обменялся рукопожатиями, весьма крепкими и дружелюбными, затем натянул перчатки. Дэниел проводил его до двери и, когда урчание машины стихло вдали, постоял некоторое время, приводя в порядок свои мысли.

Очень хорошо, да, великолепно, что у Грейс будет постоянная работа. Он не должен позволять своей неприязни к Хармону влиять на свои суждения. Сделан первый важный шаг к переделке жизни Грейси. Что до следующего, то ему, Дэниелу, надо сделать все, чтобы этот шаг совершился. В конце концов, каких-то первоначальных трудностей следовало ожидать, и неудача, которую он потерпел в Перте, была чем угодно, только не концом. Ему доступны и иные возможности: он поместит объявления в уинтонских газетах, предложит вознаграждение, даже напишет главному констеблю графства.

Так размышляя, он почувствовал себя увереннее, ощутил медленное возрождение оптимизма и энергии. Любой ценой он найдет ребенка Грейси — вот орудие, которое позволит угомонить его своенравную, его обожаемую племянницу. Повернувшись, он быстро пошел обратно в гостиную.

Там Кейт уже убрала свидетельства небывалой трапезы. Остался только графин с хересом, возвращенный (похоже, не без укоризны) на свое законное место в буфете.

Графин, вообще-то, был больше чем наполовину пуст, и пока Дэниел рассеянно обследовал столь серьезное опустошение, в его сознание закралось подозрение, что Грейси, должно быть, выпила больше одного бокала, больше, чем того требовала вежливость. Он бросил на нее быстрый взгляд. С пылающими щеками и блестящими глазами она уже сидела за пианино и наигрывала какой-то бойкий вальс.

Глава 3

Несколько недель погода оставалась прекрасной, и июль пришел в пламени солнечного зноя. В городе над окнами появились тенты, мощеные улицы объезжала поливальная телега.

Однажды, ближе к середине месяца, в пятничный вечер Дэвид Мюррей допоздна работал у себя в конторе. Контора была невелика, но в ней царил дух надежности и зрелой стабильности. Высокий рабочий стол из великолепного красного дерева был окантован тяжелым бронзовым ободком, старинный сейф, вделанный глубоко в стену, производил впечатление крепости, вполне способной выдержать любую осаду. Два окна, выходившие на Черч-Уайнд, были затянуты темной сеткой, на которой потускневшей позолотой было написано: «Уолди и Уолди, стряпчие». То же название, почти стершееся, было и на бронзовой табличке на двери.

Фирма была основана Арчибальдом Уолди более пятидесяти лет назад, потом некоторое время ее делами занимался Александр, его сын. У Алекса, однако, было сильное пристрастие к коммерции, вместо правовой деятельности он посвятил себя предпринимательству и преуспел превыше всяких ожиданий. В первую очередь именно это и открыло дорогу Мюррею.

Как студент-правовед, Дэвид проявил себя блестяще. У него не было ни денег, ни положения — его отец, умерший, когда сын был совсем