— Ты ушла не от правителя, Аня. Ты бросила его ради меня, — с беспокойством посмотрел мне в глаза. — Амулет посла — мой допуск во дворец — уже превратился в обычный камень.

— При чем тут ты? Я не понимаю, — опустила голову. Холодок скользнул вдоль позвоночника. — Снова все испортила. Кейел, извини…

— Все хорошо, — убедительно сказал он.

Шероховатые ладони погладили обнаженные плечи, но ничуть не поцарапали, притянули к себе. Сухие губы коснулись скулы. Я обняла Кейела в ответ, прижимаясь щекой к сильному плечу, и закрыла глаза, согреваясь теплом крепкого тела.

— Все равно мало шансов, что соггоры сработаются с шан’ниэрдами. Я узнал тайну и во дворце оставался, надеясь только на то, что смогу уговорить правителей самим отправиться на север. Все не так страшно, Аня.

Почему он не сказал вчера, что поставлю его под удар, если брошу Волтуара? Спросить об этом? Не стоит. Даже если бы поставил меня в известность, я бы не вернулась во дворец и тем более не надела супружеский браслет. Значит, лучше молчать.

— Многие знают, где в обители останавливаются Вольные. Наверняка скоро кто-то из твоих друзей найдет нас. Поднимайся.

Он взлохматил мои волосы и уже собрался встать, но я не позволила. Обхватила его лицо руками, большим пальцем провела по щеке. Каждый рубец поднимал неприятную волну внутри, из-за которой хотелось снова и снова извиняться. Убедиться, что Кейел простил меня хотя бы за пощечину.

А если бы он чуточку сомневался, что я выберусь живой из реки Истины? Его душа уже была бы заключена в тех драконах, которые взвешивают вину поступка и судят за преступление, — металась бы в диком голоде и захлебывалась бесконечной жадностью. Тогда слепая уверенность в себе твердила, что я обязательно найду Сердце времени. А сейчас? Сейчас опасаюсь, что даже с Кейелом мы можем оступиться. Я могу не вернуться домой, но эта мысль теперь страшит не так, как то, что я совершу больше непростительных ошибок, которые до конца жизни не исправлю.

Кейел обхватил мои запястья и замер, не останавливая. Будто растерялся. Приподнявшись на колени и закопавшись пальцами в его волосы, я целовала самое красивое лицо на свете. Миллиметр за миллиметром. Хотелось не только взглядом запомнить каждую черту, но и на ощупь. Можно ли навсегда запомнить тепло другого человека, его запах, жесты, мимику, звучание голоса? Когда-нибудь у меня не останется о нем ничего: ни фотографий, ни видеозаписей, ни вещей… Ничего, кроме памяти.

— Спасибо тебе за все, — прошептала я, глядя ему в глаза. Он непривычно широко их открыл и смотрел тоже как-то непривычно. Испуганно?

— Я скоро вернусь, — повторил он, сжимая кисти моих рук.

Когда открыл дверь, я все еще сидела на кровати.

— Кейел!

— Что, Аня? — мгновенно обернулся он.

Поймав его взволнованный взгляд на себе, я поинтересовалась:

— Ты всегда говоришь, что я все усложняю, — протянула, поежившись и размышляя над дальнейшими словами, но, не сумев ничего придумать, выдохнула и спросила прямо: — Что делать с осколками, которые нельзя склеить?

Кейел нахмурился, побарабанил пальцами по двери и твердо ответил:

— Выбросить.

Я прошмыгнула по пустующему двору в туалет, вернулась в комнату. После того, как хорошенько помылась, оделась в вещи Кейела, а он все не возвращался. Маленькое окно открылось легко, впуская в комнату птичий щебет и ветерок. Я села на тумбочку и смотрела на широкую улицу, залитую солнечным светом. С нетерпением ждала, когда увижу на ней Кейела.

Сердце застучало быстрее, а с души словно тяжесть убрали. Кейел и Елрех спешили к калитке. На фангре был темный костюм, на груди блестел гильдейский знак, заплетенные в высокий хвост волосы качались при каждом шаге. С собой ребята несли несколько походных сумок и маленькую клетку с Кешей. Я уже хотела броситься к двери, чтобы встретить их, но хмурое лицо фангры насторожило. Снова пробудились вина и стыд…

Я слышала шаги и разговоры в коридоре, но продолжала сидеть на тумбочке, опустив голову. Дверь открылась, и Елрех с порога спросила:

— Как ты?

Ответить я не успела — она сбросила сумки, быстро подошла ко мне и крепко обняла.

— Мы со всем справимся, Асфирель, — прошептала она.

— Прости.

Дверь закрылась, и раздался тихий приказ Кейела:

— Аня, закрой окно, — и сразу обратился к Елрех: — Ты сказала, что новости не для посторонних ушей.

— Сначала дай слово, что не оставишь ее, — отступила она от меня.

— И ты мне поверишь? — Кейел изогнул бровь. Прислонился спиной к двери и скрестил руки на груди. — Ее отвергают?

— Что это значит? — испугалась я.

Елрех бегло глянула на меня, а потом отвернулась и грозно оскалилась. Дошла до лавки с ведром, села на свободный край. Долго молчала, облокотившись на колени и рассматривая пол, а затем еле слышно проговорила:

— Да, Асфирель лишают низшего сословия, — вздохнула тяжело и продолжила: —Скоро ее объявят изгоем. Волтуар сказал, что постарается потянуть время до рассвета, но советовал бежать из региона уже к закату.

Продолжение от 30.03

— Я не оставлю ее, — произнес Кейел, не отрывая от меня хмурого взора.

Отверженные — изгои, участники запрещенных культов и преступники Фадрагоса. Что я помню об их жизни? Немногое, однако догадываюсь, что они обречены на вечные скитания и страх быть пойманным. И если Вольных защищают духи, а северян не могут судить без преступления, то я стала обычным преступником. Моя вина? Наверное, я многое совершила, за что достойна наказания.

— Сиелра или Акеон? — спросил Кейел.

— Почтенный Акеон, — подавленно ответила Елрех.

— Ожидаемо, но я надеялся, что обойдется штрафами для Аспидов.

Я смотрела то на Кейела, то на Елрех. Внимательно слушала, стараясь разобраться в происходящем.

— Акеон не простил оскорбление? — поинтересовалась, вспоминая ужасную ночь.

— Он не имел права простить, — на миг поморщился Кейел. — Свидетелей слишком много. Пока ты была любовницей Волтуара, на это могли закрыть глаза, но не сейчас. Прошло не так много времени, а ты снова оскорбила правителей и их народ.

— Всех? — нахмурилась я, сжимая кулаки. — И когда только успела?

— Всех. На празднике Сальир. Ты пообещала, что примешь ис’сиару Волтуара, — отвел взгляд Кейел. — Ты много чего обещала.

Я зажмурилась, вспоминая причины, по которым произносила ту речь. Злость не очнулась, но сожаление затопило все внутри.

— Даже периода не прошло, — протянула Елрех, по-прежнему не поднимая головы. — Никто не простит. И Волтуар не сможет заступиться. Духи только подтвердили его способность править.

— Объясните, что сейчас будет, — паника неотвратимо накатывала, но я боролась с ней. — Чего мне ждать и как действовать?