Но вы, наверное, подумали, что я буду доволен тем, что зарабатываю деньги, не ударив ради них пальцем о палец? O нет. Только не я. Нет, для меня пришло время как следует пораскинуть мозгами. Нужно было обдумать события последних нескольких дней, потом нужно было показать себя этой задаваке Одри, которая на самом деле не стоила моего внимания. Мне было мало того, что я сумел доказать, что она ошиблась, объявив меня никчемным. Кроме того, меня совершенно не радовали воспоминания о шайке. Нужно было поставить их всех на место.

Я даже помнил, что коротышка из Лутылочной Бавки говорил мне о том, что нельзя пользоваться своим «талантом» ради мести или хвастовства. Я думал, что сумею справиться со всеми. Я был уверен в себе. А что, мне совсем нетрудно в любой миг послать своих призрачных сотрудников и выяснить в точности, чем занимался любой мой оппонент за три часа до прошлого Михайлова дня. Располагая тенью профессора у своего плеча, я мог проследить любое опрометчивое заявление и немедленно предоставить логическое обоснование для подобной проверки. Никто не мог предъявить ко мне никаких претензий, в то время как я имел возможность переговорить, переиграть и перехитрить любого человека на земле. Я был по-настоящему внушительным типом. И меня уже посещали такие мысли: «Какая мне польза от моего процветания, если о нем неизвестно шайке из Вест-Сайда?» и «Боже, утрется ли этот полудурок Счастливчик Сэм, если увидит меня едущим по Бродвею на собственном авто ценой в пять тысяч долларов!» и «Надо же было тратить время и слезы на такую пустышку, как Одри!» Иными словами, я давал выход своему комплексу неполноценности. Я вел себя как отпетый дурак, каковым на самом деле и был. И я отправился в Вест-Сайд.

Зима кончалась, был холодный вечер. Я до блеска отполировал машину и разоделся в пух и прах, так, чтобы кое у кого глаза на лоб повылезали. Жаль только, что нельзя было навести ясность в собственной голове.

Я остановился перед бильярдной Кейси, постаравшись как следует затормозить и сконцентрировать все свое внимание на визге тормозов и реве двадцатичетырехклапанного двигателя, и не сразу выключил зажигание. Не стал я торопиться и вылезать из машины. Просто отвалился на спинку сиденья, раскурил сигару за пятьдесят центов, сдвинул набекрень шляпу и, нажав на клаксон, сорок восемь секунд слушал мелодию «Фрачного Перекрестка». Только проделав все это, я посмотрел в сторону бильярдной.

Ну, сперва я подумал, что зря приехал сюда, раз мое возвращение имело подобный результат. Но после этого «сперва» я начисто забыл все прочие мысли, кроме одной: как бы выбраться отсюда.

В освещенном прямоугольнике входа сутулились две фигуры. Дело было в небольшом переулке, таком коротком, что по старинному обычаю город должен был поставить здесь фонари. Старательно приглядевшись, я распознал в одной из этих фигур Счастливчика Сэма, а в другой Фреда Биллью. Они просто смотрели на меня; они не шевелились; они не говорили ни слова, и когда я спросил их: «Эй, там, мелюзга, еще не забыли меня?» – вдруг обнаружилось, что по обоим бокам от входа выстроилась целая толпа – точнее, вся банда. Я был потрясен; слишком уж идеально складывалось все. И мне это не понравилось.

– Привет, – невозмутимо проговорил Фред. Я знал, что процветание мое ему не по нутру. Конечно же, я не ожидал другого и от всех остальных, однако неприязнь Фреда была порождена отвращением, в то время как остальные просто возмущались, и я впервые почувствовал себя в какой-то мере дешевкой. Я распахнул дверь «Лендровера» и ступил штиблетой на мостовую, позволяя присутствующим поглазеть на мои изящные перышки.

Сэм фыркнул и отчетливо произнес:

– Пошлый пижон!

Кто-то хихикнул, a из тьмы возле дома донеслось тоненькое:

– Ууу-ууу!

Я подошел к Сэму и широко ухмыльнулся ему, хотя вовсе не хотел этого делать.

– Давно же я тебя не видел, даже забыл, какая ты задница, – проговорил я. – Ну как, зарабатываешь?

– Зарабатываю нормально, – проговорил он и добавил оскорбительным тоном: – На жизнь хватает.

Ропот, пробежавший по собравшемуся обществу, поведал мне, что умнее всего будет сесть в этот сверкающий новизной автомобиль, гудком распрощаться с публикой и уехать. Я остался.

– Мудрите все, а? – произнес я неуверенным тоном.

Они были пьяны, я вдруг понял это, – все до единого. И я вляпался в неприятную ситуацию. Запустив руки в карманы, Сэм свысока посмотрел на меня. Среди всех известных мне коротышек подобный поступок удавался только ему. После многозначительной паузы он промолвил:

– Лучше возвращайся к своим хрустальным шарам, недоделанный. Нам нравятся парни, которые потеют. Нам даже нравятся те, у кого есть собственный рэкет, – потому что у них больше мозгов или норова, чем у соседей. Однако языком и удачей нашего восхищения не добиться. Выметайся отсюда.

Я беспомощно огляделся. Итак, я получал по заслугам. А чего, собственно, можно было еще ожидать? Или я предполагал, что парни столпятся вокруг меня, расталкивая друг друга, чтобы только пожать мне руку за подобную выходку?

Они вроде бы и не шевельнулись, однако вдруг со всех сторон окружили меня. Если я немедленно чего-нибудь не придумаю, со мной расправятся. A когда эти лопухи начинали с кем-нибудь расправляться, они проделывали это самым превосходным и окончательным образом. Я набрал воздуха в грудь.

– Сэм, мне от тебя ничего не нужно. Ничего, в том числе и советов, понял?

– Не выпендривайся! – вспыхнул он. – И не возникай со своими сеансами. Слыхали мы о твоих делах. О том, как ты дерешь со вдов по полсотни баксов, чтобы они могли поговорить со своим «милым покойником»! Хренов псиколог! Вот выдумал! Валяй, дурачь старух дальше!

Теперь у меня появилась опора:

– Ты считаешь меня жуликом, так? А ты знаешь, что я могу показать тебе таких привидений, что у тебя все волосы дыбом встанут, если не побоишься пойти туда, куда я тебе скажу?

– Можешь? Лопну от смеха. Послушайте-ка его, братаны. – Хохотнув, он повернулся ко мне и бросил сквозь зубы: – Ну ладно, раз сам напросился. Действуй теперь, богатей, держу пари. Фред, принимай заклад. Как насчет десяти твоих паршивых долларов на каждый мой? Эй, Фред, держи десятку.

– Даю тебе двадцать против одного, – сказал я едва ли не истерическим тоном. – A потом отвезу тебя в такое место, где ты сможешь столкнуться с самым милым и простодушным старым призраком из всех, о которых тебе приводилось слыхать.

Кодла взревела. Сэм тоже расхохотался, однако отступать не стал. Пари есть пари. Он предложил его, сделал ставку, а теперь обязан выполнить условия. Я кивнул и вложил две сотни в ладонь Фреда Биллью. Фред и Сэм уселись в машину, и когда я включил двигатель, Сэм высунулся из окошка и крикнул: – До встречи в аду, ребята. Я намереваюсь побеседовать с призраком, и один из нас насмерть перепугает другого!

Я нажал на рожок, чтобы согнать с тротуара вопившую и улюлюкавшую ватагу и убраться отсюда. Выехав на бульвар, я направился к пригороду.