– Куда-то собралась?

Сердце болезненно сдавило в груди. Паника затмила рассудок, и я обернулась, со всей силы взмахнув рукой. Зажмурила глаза, чтобы не увидеть эту маску, словно сшитую из остатков кожи, и ударила. Замолотила руками, нанося кому-то удары. Послышалось шипение. Голос. Он попытался остановить меня, перехватить мои руки, и я тут же закричала.

Незнакомец перехватил мои плечи, встряхнув. Буквально насел, мощным порывом припирая к стене. Я взвизгнула от толчка, и чья-то ладонь закрыла мой рот.

Кожа затылка запылала, и я ощутила напор. Силу, с которой незнакомец прижал меня к стене, и начала пихаться. Укусила ладонь. Замолотила руками по груди и лицу противника, пытаясь поцарапать, причинить боль. Но сквозь собственное мычание до меня дошел голос:

– Хватит… Боже Алекс, это я! Успокойся…

Замерла, сжав кашемировую ткань на плечах незнакомца, видимо он был в пальто, и всмотрелась в лицо. Моргнула. Глаза быстро привыкли к темноте, а очертания родного лица прорезались в воспаленном мозгу четче. Страх утих, и мои руки обессиленно опустились вдоль тела, соскользнув с плеч Люка.

– Успокоилась? – спросил он, обеспокоенно заглядывая в глаза.

Слезно кивнула.

Хватка ослабла и вот я уже повисла на его плечах, громко всхлипывая. Сжала его шею сильнее, вдыхая запах. Согреваясь его теплом, пока мое тело колотило от адреналина.

Люк был рядом, живой.

Боже, я так волновалась. Переживала.

Люк обнял в ответ, бережно гладя по спине. Я задышала громче, пытаясь успокоиться. Шаг за шагом. Движение за движением.

– Алекс, – его голос звучал тихо, отдаваясь ударами сердца в ушах, – я напугал тебя? Или что-то случилось?

А что-то случилось?

В ушах последний глухой удар сердца. В голове. Дыхание обрывистое.

Что-то случилось.

Раскрыла глаза, отпрянув от Люка. Его лицо таяло в темноте улиц, но я ощущала его взгляд на себе. Прищуренный. С подозрением. И я прохрипела в ответ:

– Мне позвонил Птица. Угрожал тем, что убьет вас и кажется, он… – перешла на шепот, еле сдержав слезы, – он забрал К-кристин. Где ты был?! Почему не отвечал на звонки? Я думала, что он забрал и тебя!

Перед глазами все раздвоилось. Огоньки вдалеке превратились в поляну светлячков, скачущих из угла в угол. Помутнело из-за слез. Мои ладони перехватила, опять прижав к груди, и тогда я завыла:

– Никто не отвечал! Никто из вас. Ты, Дилан, Кристин. Вы все! Я так перепугалась. Боже… – задохнулась в приступе плача, – Мы должны позвонить в полицию, Люк.

– Я позвоню отцу, но к Дилану все равно поеду. Так будет быстрее.

[…]

Потерла ладони, обдав их горячим дыханием, и подняла глаза на Люка. Мы стояли у высоких резных ворот, за которыми был спрятан дом Дилана:

– Ну что?

Люк отрицательно качнул головой, сжав телефон, и дал понять, что Дилан не отвечает. Но решительность нас не покинула. Поэтому мы надавили на двери, и они поддались, открываясь с противным скрипом, словно петли давно не смазывали. Я прикрыла за нами ворота, ощущая, как металл обжигал еще большим холодом, чем резкий порыв ветра, поднявший листья под ногами.

– Нам в дом? – спросил Люк. Я подняла глаза и последовала за взглядом парня. Он смотрел на внушительное по величине здание, из окон которого выстреливали разноцветные лучи света и после каждого заряда слышался глухой бас.

Вечеринка уже началась, но почему я была так уверенна, что моих друзей на ней нет?

– Кристин упоминала задний двор, – наклонила голову, пытаясь разглядеть хоть что-то за углом дома, но темнота непроглядной сеткой сплела свои пальцы. Она будто обволакивала Люка, когда он скрылся от света уличного фонаря, уходя к дому Дилана.

Надеюсь, Дилан в безопасности, и с ним Кристин. Лио они оба мертвы.

Передернула плечами, ужасаясь своим мыслям, и поспешила догнать Люка, также скрывшись во тьме. Почти подошла к углу, когда Люк затормозил, обернувшись. Я замерла, выглядывая из-за его плеча.

– Слышишь? – спросил он тихо.

Заправила пряди за ухо, прислушиваясь:

– Музыка.

– Именно, – кивнул, – может, поэтому Дилан не берет трубку. Он внутри и не слышит мобильник.

И действительно, на улице слышалось отдаленное громыхание, говорящее само за себя.

– Ладно, пошли, – Люк двинулся вперед, завернув за угол, и я различила бледное сияние в нескольких метрах от нас. На заднем дворе. Такое узкое, но яркое. Словно потерянный светлячок. Словно там кто-то был.

– Кристин! – сорвалась с места, оббегая Люка, и услышала испуганный окрик:

– Стой! Куда?

Тяжело дышала, пробегая по хрустящей под ногами траве. Сердце стучало в голове, в горле пересохло, когда остановилась у луча света, исходящего из земли.

– Алекс!

Присела, подобрав в руки… мобильник.

Топот и через секунду мое плечо сжали и потянули наверх. Подняли на ноги.

– Это телефон Кристин, – поднесла в ладонях, развернувшись и перескакивая глазами с Люка на мобильник, – она наверное использовала его как фонарик, а потом… потом её вырубили.

Люк недоверчиво смотрел на меня.

– Зачем она зашла на задний двор, а не в дом? – спросил, опустив глаза на телефон.

– Кристин… она, – тяжело сглотнула, качая головой. Я ведь помню, – она пришла увидеть подарок!

Развернулась спиной к Люку, и подняла руку с фонариком в воздух. Посветила вперед, щурясь, чтобы хоть что-то разглядеть. И я разглядела.

Пару секунд и вот, на смену страху пришло удивление.

– Это…

– Карусель, – шепот позади и мой рот раскрылся шире. Я видела то не одна.

Так вот почему Кристин так радовалась, прыгая на месте.

Сделала неуверенные шаги вперед, забыв как дышать. Настолько огромная карусель. Как в парке аттракционов, но как же нужно постараться, чтобы притащить такое к себе во двор?

Навела свет на одну из лошадей, задержавшуюся в воздухе, будто в полете. Красная грива и белая шерстка, даже не верилось, что это лишь скульптура, предназначенная для веселья. Фарфоровая статуэтка с черными бусинками-глазками. Казалось, еще чуть-чуть и она фыркнет, как умели только лошади, и сорвется со всех ног.

Щелчок.

Рев мотора и яркая вспышка света.

Словно удар молнии.

– ЛЮК! – взвизгнула, отскочив назад от неожиданности.

По телу будто прошел разряд липкого тока, заставляя меня скривить лицо от страха. Карусель зажглась фонариками, ослепляющими меня, а в воздухе заиграла детская мелодия. Детская, но ужасно зловещая. Смех раздался в воздухе, но не от радости, а с издевкой. Словно он презирает нас, надсмехается над нами.