– Ох, не раболепствуйте, это раздражает! Я знаю, на что способны ваши люди, и терплю это исключительно потому, что они служат святому делу! Только не пытайтесь меня убедить, что таковы и ваши мотивы. Территориальная распря между вами и родителями этого молодого человека – вот единственная причина, по которой вы желаете дискредитировать его или… обезвредить.

Пока Роберт готовил ответ, полный оскорбленного достоинства, в комнате прямо позади них внезапно появился какой-то человек – бесшумно, словно порожденный самой тенью. На нем была длинная черная ряса с низко надвинутым на лицо капюшоном, так что оставался виден только лишенный растительности подбородок. Собеседники вздрогнули в своих креслах.

– Клянусь всеми святыми! – воскликнул недовольный Петр. – Я бы вас попросил воздержаться от эффектных появлений, солдат!

За его словами последовало долгое молчание. Видение не двигалось и даже не шевелилось. Высокий рост делал его несоразмерно огромным по сравнению с двумя сидящими мужчинами. Наконец послышался голос, медленный и сиплый, – одного этого хватало, чтобы тело покрылось гусиной кожей.

– Вы звали меня.

– Да, – ответил Петр, – я вас звал. – Он жестом указал на кресло. – Садитесь, прошу вас, нам нужно поговорить.

Ряса не шелохнулась. Кожа на видимой части лица была белой и гладкой, словно у пластикового манекена, а едва угадывающиеся губы – мясистыми, почти женственными. Петр замешкался, не зная, как себя лучше повести: испытать свою власть над этим человеком, постаравшись все-таки заставить его сесть, или же сделать вид, будто это не важно. И выбрал второй вариант.

– Мы как раз говорили о вас, – сухо начал он. – О том, что ваши… необузданные поступки сеют смятение в умах многих людей. Вы не могли бы вести себя более сдержанно?

Тот, к кому были обращены эти слова, снова несколько секунд помедлил, прежде чем ответить. С момента его появления комната казалась менее освещенной.

– Мне поручена миссия особой важности. Ничто не должно помешать мне ее выполнить.

– Что-то я не припоминаю, чтобы убийства невинных когда-нибудь составляли часть вашей миссии на борту. Нам достаточно сложно и без ваших неосмотрительных действий поддерживать порядок в войсках. Поэтому с настоящего момента будьте добры обуздать себя и держаться скромнее, иначе нам придется принять меры, чтобы ограничить ваши передвижения.

Испытывая чувство неловкости и не вмешиваясь, Роберт забился поглубже в кресло и оттуда наблюдал за сценой. Он был вынужден признать, что Петр произвел на него впечатление своим обращением с призраком. Но может быть, дело тут не в смелости, а в неведении того, на что способны усиленные швейцарские гвардейцы. Петр в ожидании ответа бестрепетно смотрел на тень. Из-под капюшона раздался сиплый голос:

– Миссия превыше всего. Ничто не должно ей препятствовать.

Если прежде человек в черном смотрел в никуда, в пространство между двумя сидящими, то теперь он всем телом повернулся к Петру:

– Ничто…

Внезапно случилось что-то, отчего Петр словно рухнул в пустоту. Он почувствовал чудовищное головокружение, зрение помутилось. Его охватил страх, проникший в самую глубину его существа. Он закричал и вцепился в подлокотники. Потом все внезапно прекратилось – так же быстро, как началось. Он стал бледен как полотно и едва дышал.

Петр вскочил.

– Никогда больше так не делайте! – крикнул он, уставив на рясу палец. – Даже не вздумайте еще хоть раз применить ко мне свою дьявольскую технологию! Иначе никакая особая важность вашей миссии не защитит вас от моего гнева!

Тот, невозмутимый, ничего не ответил. Его губы почти полностью скрывал низко надвинутый капюшон, но Роберт мог бы поклясться, что на них мелькнула саркастическая усмешка.

Все так же без малейшего шума он развернулся, покинул помещение и растворился в породившем его мраке.

* * *

Осыпающаяся скала, серый песок.

Тишина.

Он просыпается в пещере. Сколько времени он проспал?

Долго. Очень долго.

Он чувствует себя отдохнувшим. Расслабленным. Идет по туннелям.

Вокруг мрак, но он видит и во мраке благодаря трещинам в своде.

Лучи света через регулярные промежутки размечают его путь.

Следуй линиям.

Каким линиям?

Следуй линиям, если хочешь жить.

Он различает тонкие линии, бегущие вдоль стен.

Он их видит, потому что они фосфоресцируют.

Ему даже кажется, что они немного пульсируют.

Но стоит ему приблизиться, чтобы рассмотреть их получше, они исчезают.

Силовые линии.

Почему я должен им следовать?

Ты уже им следуешь.

Почему я не могу посмотреть на них вблизи?

Их видно только издалека.

Он продвигается медленно, осторожно. Пещеры образуют каменный лабиринт.

Ему начинает казаться, что он никогда из него не выберется.

Я умру здесь!

Он старается следовать линиям, но они извиваются вдоль стен.

Направление, которое они указывают, не всегда понятно.

Ты должен научиться различать их даже в темноте.

Даже в темноте?

Особенно в темноте.

Теперь все линии сходятся в одной точке, в глубине одной из пещер.

Он видит там ослепительный свет.

Исполненный надежды, он подходит ближе. Контуры света становятся отчетливее.

Это прикрепленный к стене горящий факел.

Он больше не видит линий, но торопливо идет к факелу.

С факелом вокруг него будет свет, и он найдет дорогу!

Линии! Ищи линии!

Но он больше не слушает. Он испытывает облегчение, найдя свет.

Он доходит до факела, поднимает руку, чтобы схватить его.

Деревянная рукоять. Он чувствует ее успокаивающее прикосновение к ладони.

Снимает факел со стены, отступает на шаг.

Шум!

Чудовищный скрежет камней, от которого сводит желудок.

Он бесконечно медленно оборачивается. Как если бы потусторонняя сила сопротивлялась, мешая разглядеть то, что позади.

Он удваивает усилия и наконец обнаруживает источник шума.

Огромная скала, нависающая под сводом, многими метрами выше.

Эта масса, производя тот самый скрежет, медленно скользит вниз.

Он хочет бежать, но сила сопротивляется, парализуя его.

Скала внезапно срывается и летит в пустоту, на него.