69‑го полка, под командой нескольких унтер-офицеров, все еще удерживают часть крепостной стены, отгоняя нападающих сипаев штыками. Не сумев прорваться через закрытые ворота, Гиллеспи с помощью спущенной веревки взобрался на стену и, чтобы выиграть время, повел остатки 69‑го полка в штыковую атаку вдоль стены. Использовав фактор внезапности, ему удалось освободить большую часть стены. Не ожидавшие появления офицера и дерзкой штыковой атаки, мятежники стреляли по англичанам издали, но контратаковать уже не решались. В то же время Гиллеспи не решался спуститься с солдатами во внутренний двор, ввиду большого численного превосходства мятежников. Когда же к Велору прибыла остальная часть драгун, Гиллеспи приказал им взорвать ворота, а сам одновременно повел солдат 69‑го полка в новую штыковую атаку, чтобы освободить пространство перед воротами, дав возможность развернуться кавалерии для атаки. Когда ворота были разбиты, внутрь форта ворвались драгуны и кавалерия Мадраса. Общими силами они атаковали сипаев и обратили их в бегство, рубя саблями убегавших. На этом собственно сопротивление мятежников и закончилось. Около сотни сипаев, искавших спасения в комендантском доме, были немедленно схвачены и по приказу Гиллеспи тут же у крепостной стены расстреляны.

Взорвавший ворота инженер-артиллерист Джон Блейкистон вспоминал об этом расстреле так: «Даже на это ужасное зрелище я мог смотреть, я могу сказать, хладнокровно. Это был акт суммарного правосудия, и во всех отношениях он был самым правильным. По прошествии большого времени мне трудно одобрить поступок или объяснить чувства, с которыми я тогда его рассматривал».

Из всех жен английских офицеров чудом уцелела жена командира форта леди Амелия Фэнкурс с детьми, которые спрятались в подвале дома.

Впоследствии было признано, что, если бы Гиллеспи задержался еще на каких-то полчаса, остатки английских солдат были бы непременно перебиты, и тогда Велор пришлось бы отбивать гораздо большей кровью. Всего было убито около четырехсот сипаев, остальные разбежались по окрестным деревням, где их потом разыскивала местная полиция.

Вскоре состоялся и суд, который вершил похожий на старого бульдога Уильям Бентик. Суд был скор и безжалостен. Шесть руководителей мятежа казнили любимым английским способом: их привязали к жерлам орудий и разорвали в клочья ядрами. Других повесили или расстреляли, а часть отправили на каторгу. Все три батальона Мадраса, участвовавшие в мятеже, были расформированы. Приказ о введении круглых шляп был немедленно отменен, и сипаи снова намотали на головы столь любимые ими тюрбаны, а заодно отпустили бороды и усы. Кроме этого, было решено больше не вмешиваться в религиозные дела солдат-индусов, представив это на их собственное усмотрение. Что касается сыновей Типу Султана, то, ввиду того что они отказались участвовать в мятеже, никакие репрессалии к ним не применялись, однако на всякий случай всех их с женами все же перевели в Калькутту, где присмотр за арестантами был надежней.

В результате проведенного расследования генерал Бентик был обвинен в провоцировании мятежа, снят с должности и отправлен в Англию. При этом в нарушение старой колониальной традиции солдаты его премьер-роты отказались оплачивать генералу билет, что считалось большим позором. Сняты с должностей и отправлены вслед за Бентиком были и некоторые другие старшие офицеры.

Увы, как показало время, должные выводы из мятежа в Велоре все же сделаны не были. Пройдет полвека, и новый куда более масштабный и длительный мятеж сипаев потрясет всю Индию, приведя к полному краху саму Британскую Ост-Индскую компанию.

* * *

Увы, английское владычество в начале XIX века не сделало жизнь индийцев лучше. Господство Британской Ост-Индской компании нарушило вековые индийские правящие традиции. Еще вчера могущественные феодальные кланы были низложены, вместе с ними были распущены их феодальные армии и слуги. Изменился сам образ жизни, к которому Индия привыкла в течение столетий. Пришли в упадок торговля и производство товаров. Сильней всего англичане выжимали соки из несчастной Бенгалии, где в голодные годы люди умирали миллионами. Пришла в запустение некогда процветающая Дакка, население которой веками жило за счет изготовления дорогих тонких тканей. Кто-то уходил в деревню, кто-то работал на компанию. При этом агенты компании своих ткачей карали нещадно – за невыполнение непосильных заданий просто забивали палками до смерти. Индийская ткань в Англии была уже не нужна, теперь туда везли только пряжу. Резко уменьшились посевные площади в Южной Индии. В связи с нескончаемыми войнами там все было заброшено. Помимо англичан и местных вождей, выбивавших из индусов последнее, не упускали своего мадрасские купцы из касты четти и из среды джайнов, превратившиеся в алчных компрадоров и агентов английских купцов, работая на чужую страну и на себя. Большую роль среди торговцев и ростовщиков стали играть не менее алчные парсы из Бомбея. Из маратхских земель выкачку товаров англичане осуществляли с помощью циничных гуджаратских купцов, которые грабили индусов не хуже их мадрасских и бомбейских коллег. Да, Британская Ост-Индская компания продолжала захват все новых и новых земель, выжимая из новых подданных все, что только можно. Но это не значило, что так будет продолжаться всегда…

Несмотря на внешние победы и увеличение территорий, Ост-Индская компания вступила в полосу затяжного кризиса. Дело в том, что компания, имея весьма скудный административный аппарат, была не в состоянии эффективно управлять столь огромной территорией, населенной десятками миллионов людей. Именно поэтому, не имея возможности руководить на местах, агенты компании привлекали к этому местных купцов, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Произвол колониальной бюрократии поглощал колоссальные средства. При этом директора компании не желали и слышать о том, чтобы умерить свои аппетиты. Все мысли в Мадрасе, Калькутте и Бомбее были только о том, кого еще завоевать и кого еще ограбить.

Во главе компании стоял Совет директоров, находившийся в Лондоне. Совет избирался собранием акционеров, имевших от одного до четырех голосов каждый, в зависимости от ценности акций, которыми он владел. Важным источником доходов, а также влияния директоров компании было право патронажа. Директора предоставляли должности за деньги, за политическое влияние, за место в парламенте. Это фактически был открытый подкуп! Совет директоров подразделялся на комиссии, которые пересылали в Индию распоряжения по всем важным вопросам. Эта сложная машина управления Индией была крайне громоздка и медлительна. Письма из Индии приходили в Англию через шесть – восемь месяцев после их отправки, а ответ откладывался на несколько месяцев, а то и лет, пока вопрос проходил все стадии рассмотрения в Совете директоров и в Контрольном совете и улаживались разногласия между этими двумя инстанциями. За это время ситуация в Индии уже серьезно менялась. Что касается генерал-губернатора компании, то он решал лишь вопросы войны и мира, вопросы местной внешней политики,