Мать Лияр разочарованно вздохнула: очень предсказуемо, даже до завтра ждать не пришлось. Очень жаль, но Ная всё-таки не подходила. А ведь Мать Лияр надеялась, что если в предводительнице и не проснутся амбиции, то хотя бы стремление защищать свой Дом заставило бы её подумать о том, что было бы лучше для всех, и подчиниться. Конечно, отказ Наи не означал, что Мать Лияр теперь не будет давать ей задания, однако преданный отряд оставался предан друг другу и никому больше — это и восхищало и раздражало одновременно.

На самом деле предложение стать личным отрядом в большей степени было приказом и обсуждению не подлежало, а Ная опять нарушала правила, и Матери Лияр стоило бы наказать её ещё и за это, но она не хотела. Потому что понимала её. Сильные женщины все были в чём-то одинаковыми: они никого не слушали, никому не подчинялись и делали только то, что считали нужным. Своенравные, любой ценой идущие к своей цели — они были пламенем Хаоса их мира, которым потакали Боги. И Ная была лишь очередным тому подтверждением.

— Я могла бы гарантировать некоторые привилегии тебе и твоим мужчинам, а вы бы выполняли то, что мне нужно. В оставшееся время могли бы брать любые задания и делать, что хотите, — уже не особо на что-то надеясь, обрисовала картину вероятного будущего Мать Лияр.

— Если мы будем вам нужны, мы готовы брать ваши задания, как любой другой профессиональный отряд, но нашей свободой я не пожертвую. Простите, — поклонилась Ная.

— Снимай доспех и поворачивайся спиной, — больше не глядя на предводительницу, отстранённо приказала Мать Лияр.

Ей действительно было жаль: если бы Наю хоть сколько-то интересовали богатство или власть, она могла бы купить её отряд, но Наю интересовала только возможность делать то, что она хотела. Если бы однажды эта женщина стала Матерью Дома, она была бы несгибаемой опорой и нерушимой защитой, но сейчас её Дом насчитывал всего восемь мужчин, и она была готова сражаться за них со всеми миром. Конечно, Мать Лияр не собиралась отпускать Наю от себя независимо от того, согласилась бы та служить ей или нет, но всё же надеялась на первый вариант.

Мать Лияр сама когда-то была предводительницей и понимала, что вручать свою жизнь и жизни своего отряда в чужие руки — это идея, которая могла обойтись слишком дорого. Комнаты Матери Лияр ещё хранили запах прожившего здесь почти два месяца мужчины, и женщина невольно вспоминала тех, кого она однажды защитить не смогла. Будь она сейчас на месте Наи, вела бы себя точно так же. Если бы не это, она бы никогда не простила предводительнице её поведение, но она не могла злиться на ту, кто смог сделать то, чего не смогла она. Если бы ей самой в возрасте Наи хватило бы бесстрашия так сражаться за свой отряд, если бы она отказала Матери и не пошла бы на то проклятое задание, ей сейчас было бы не о чем сожалеть. Но и до статуса Матери она бы тогда, вероятно, не добралась: в её памяти не было бы того, что бесконечно толкало бы её становиться сильнее. Но это был её путь, и она знала ему цену. Глядя на молодую женщину перед собой, Мать Лияр не желала ей такой судьбы. Если она когда-нибудь и получила бы статус Матери, то пусть бы лучше это случилось ради живых, а не мёртвых. Ещё раз вздохнув, Мать Лияр вытащила плеть. Для неё вся эта история уже была в прошлом: как она стала той, кем была сейчас, уже не имело значения, теперь она отвечала за жизни всего Дома, теперь она занимала то место, которого добивались, к которому стремилась и которое не собиралась никому уступать, а Ная была просто её маленькой прихотью, потому что она хотела посмотреть, кем бы она могла стать, если бы сто лет назад всё сложилось по-другому. Точно так же, как сейчас Ная, она всегда делала то, что считала нужным, однако сейчас был тот самый момент, в который они приняли противоположные решения, и Матери Лияр было интересно увидеть, чем это в итоге обернётся для предводительницы: отплатят ли ей её мужчины такой же преданностью за все те жертвы и риски, на которые она ради них шла или, как и многих, её ждало разочарование.

Ная вышла из комнат Матери Лияр, придерживаясь рукой за стену, но ни о чём не жалея. Доставалось ей за свои вольности, действительно, далеко не в первый раз и по сравнению с усаженной металлическими шипами плетью Матери Ар'тремон все остальные были просто верёвками и особого впечатления у предводительницы уже не вызывали.

— Ная! — Кьяр первый бросился к женщине, подхватив её под руку.

— Осторожнее, — зашипела Ная: спина у неё всё-таки болела довольно сильно.

— Аэн! — засуетился танцор.

— Спокойнее! — осадила его предводительница. — Ко мне в комнаты, потом всё остальное. Видишь же — иду, значит, всё нормально.

Отбить у Кьяра Наю, чтобы помочь ей дойти до её комнат, ни у кого не получилось. Хотя никто особо и не стремился: все понимали, что Кьяр не видел предводительницу почти два месяца, и теперь в ближайшие дни отцепить его от неё можно было даже не надеяться: любимая липучка Наи будет дежурить возле неё двадцать четыре часа в сутки пока не насытится её вниманием и, наконец, не угомонится.

Оказавшись в своих комнатах, Ная тут же приказала Шиину поставить барьеры и потребовала от Кьяра отчёт:

— Что здесь происходило, пока нас не было? Почему заклинание Эмиэля исчезло?

Танцор со вздохом опустился на диван и, взъерошив свои волосы, принялся по порядку рассказывать всё, что, по его мнению, могло стоить внимания предводительницы. Таких моментов на самом деле было совсем немного, потому что в основном все его дни взаперти проходили одинаково, за исключением всего нескольких.

Выслушав рассказ Кьяра о том моменте, когда заклинание связи Эмиэля уничтожили, и том, что было дальше, Ная нахмурилась и глянула на Асина:

— Покажи мне его воспоминания.

Кьяр опустил глаза и подтянул колени к груди, одновременно прокручивая на безымянном пальце кольцо, которое ему ещё восемь лет