Оставляю Николину с Катариной, пока прибираюсь на кухне и проверяю, достаточно ли бензина в моем мотоцикле, а затем долго принимаю горячий душ.

Дверь за моей спиной открывается, и я оборачиваюсь, когда моя жена заходит под воду, подставляя лицо под струи. Подойдя к ней сзади, я осторожно кладу руки ей на бедра, а подбородок на ее быстро намокающие волосы.

— Все нормально?

Она запрокидывает голову и смотрит на меня.

— Более чем.

— Можно я тебя помою? — спрашиваю я, протягивая руку за мочалкой и гелем для душа с ароматом арбуза.

Она кивает, и я намыливаю губку, потом осторожно провожу ей по шее жены, вниз по ключицам, по ее грудям и по подтянутому животу, отчаянно пытаясь не обращать внимания на свой встающий член.

Я поворачиваю ее к себе и мою спину, проводя губкой по ее красивой попке и задней поверхности ног. Встав перед ней на колени, я протираю ее ступни, икры и бедра, а потом провожу по ее киске.

Она судорожно втягивает воздух и хватает меня за волосы.

— Пожалуйста, — хнычет она.

Я смотрю на нее снизу вверх, стоя у нее между ног.

— Что тебе нужно, mia amata?

— Ты. Ты нужен мне внутри.

Я никогда не откажусь от такого. Наклонившись, провожу языком по ее щелке, потом ввожу в нее палец. Она уже скользкая и готова для меня, но я пару минут наслаждаюсь ею, прежде чем встать. Прижимая ее к кафельной стене, я раздвигаю ее ноги. Она подчиняется без вопросов, кладет руки мне на плечи, когда я приподнимаю ее и направляю член к ее входу.

Наши взгляды по-прежнему прикованы друг к другу, когда я медленно погружаюсь в нее. Из меня вытекает преякулят, ее тугие стенки сжимают мой член, пока я погружаюсь полностью.

— Я люблю тебя, — говорю я, прежде чем завладеть ее губами в чувственном поцелуе. Двигаюсь медленно, потому что у меня не хватает духу трахнуть ее жестко. Мне нужно быть с ней нежным. Чтобы она почувствовала мою любовь.

— И я люблю тебя, — она издает стон, когда я глубоко вхожу в нее и медленно выхожу. Ее руки обвиваются вокруг моей шеи, а ноги сжимаются на талии. Я держу ее, прижав к стене, и занимаюсь с ней любовью, пожирая ее губы и вкладывая все, что чувствую, в каждый толчок и поцелуй.

Ее дыхание вырывается наравне с резкими толчками, ее стенки крепко сжимают меня, и она приподнимает бедра, требуя большего, приближаясь к кульминации. Ускоряя темп, я вонзаюсь в нее сильнее, одновременно потирая ее клитор, достигая своего оргазма через несколько секунд после того, как она достигла своего.

Неохотно выхожу, опуская ее ног. Она кладет голову мне на грудь и обхватывает руками, и мы стоим под водой, не разговаривая, просто обнявшись, пока наша кожа не сморщивается, а вода не остывает. Я быстро мою ее волосы, прежде чем выключить душ и завернуть ее в большое пушистое полотенце.

— Можем прокатиться на моем байке, — говорю я, когда мы вытираемся. — Извини, не успел сказать сразу, как ты пришла.

— Я не против.

Мы надеваем джинсы, футболки, свитера и ботинки и направляемся в гараж, где нас ждет мой «Дукати».

— Я всегда хотела покататься на мотоцикле, — она проводит пальцами по гладкому корпусу. Застенчиво улыбается мне, когда я надеваю шлем ей на голову и прячу ее хвост. — Я рад, что ты первый меня прокатишь.

— Тебе понравится, — предсказываю я. — Это такой кайф, — сажусь, и она забирается следом, прижимаясь к моей спине, обнимая руками.

Мы медленно трогаемся с места, проезжаем по извилистой подъездной дорожке и выезжаем за ворота. Я направляюсь проселочными дорогами в парк, набирая скорость. Сейчас потрясающий сентябрьский день, яркий и ясный.

Через полчаса мы подъезжаем к национальному парку, и я паркую свой байк рядом с джипом, единственным другим транспортным средством на стоянке. К щекам Катарины уже возвращается румянец, когда я снимаю шлем и беру ее за руку.

— Ну и как?

— Захватывающе, — она крепко сжимает мою руку и улыбается. Пока не вспоминает о своей боли, и улыбка не сходит с ее лица.

— Не делай так. Не напоминай себе. Жизнь для того, чтобы жить. Ею нужно наслаждаться. Улыбаться.

Она снова прижимается ко мне, и я покрываю поцелуями ее волосы. Пару минут спустя она высвобождается из моих объятий, все еще грустная, но я замечаю, что на ее лице тоже появляется решимость.

Убрав шлемы, я беру свой рюкзак и закидываю его за спину. Мы отправляемся по главной тропе, поднимаясь по дощатому настилу. Парк похож на пещеру, как будто построен под дюнами, но это не так. Это часть атмосферы.

— Мне нравится здесь. Обожаю запах сосен и соленый бриз с океана.

— Здесь спокойно, — говорит она, любуясь видом океана сквозь деревья, пока мы идем по лесу. Пройдя милю, мы останавливаемся у скамейки с видом на Атлантический океан, и я протягиваю ей бутылку воды.

— У моего брата был мотоцикл, — говорит она. — Он был на семь лет старше меня и заботился даже больше, чем отец. Фернандо сказал, что покатает меня на нем, когда мне исполнится восемнадцать, но, очевидно, этого так и не произошло, — ее грудь вздымается, пока она говорит, глядя прямо перед собой.

Я переплетаю наши пальцы.

— У Ренцо тоже был такой, когда мы жили в Вегасе, но Саверио не позволял мне выходить из дома без крайней необходимости, а Ренцо все равно не одобрял эту идею, — с ее губ срывается сдавленное рыдание. — Боялся, что я получу травму. Он сказал, что не стает рисковать со мной, потому что я и так перенесла много физической боли.

Я придвигаюсь ближе и обхватываю ее руками. Она дрожит, и мне жаль, что я не могу разделить ее боль и избавить от страданий.

— Это нормально — оплакивать его потерю, Рина. То, что произошло, не обнуляет всего, что было раньше. Это нормально — вспоминать хорошие времена.

Она шмыгает носом и кивает, прежде чем продолжить.

— Рен отвозил меня в кабинет косметического хирурга и нес до машины после процедур. Он покупал мне одежду, тампоны и туалетные принадлежности. Он помогал мне по дому, учил драться, стрелять и метать ножи, — по ее лицу текут слезы. — Он обнимал меня по ночам, когда я просыпалась с криком в холодном поту, думая, что я снова в подвале. Он даже помог мне познать близость, когда мне исполнилось восемнадцать и я была готова противостоять этим демонам.

Ее грудь сотрясается