На холме возвышается ветряной генератор. Вот его красный огонек мигает в заснеженном небе. Во время экскурсии в первые дни учебы им рассказывали, что он дает колледжу шесть миллионов киловатт энергии, почти треть всего, что кампус потребляет за год. Клэр один раз поднималась туда, просто гуляла. Там слышно, как гудит в проводах электричество.

Высокий Человек резко сворачивает направо, на дорожку, ведущую к зданию администрации. Клэр замедляет шаг. Скиншир-Холл — прямоугольное строение из известняка, внутри есть ротонда со стеклянным куполом. Мужчина поднимается по лестнице, перешагивая через две ступеньки, и открывает тяжелую дубовую дверь, подняв небольшой буран.

После того как дверь со стуком захлопывается, Клэр тоже подходит к лестнице. Сейчас она стоит там, где всего мгновение назад стоял Высокий Человек. На снегу остались следы. Они больше ее собственных дюймов на пять. Что дальше? Клэр в нерешительности медлит, и тут в соседнем окне появляется чья-то тень.

Девушка оглядывается по сторонам: вокруг ни души. Тогда она, стараясь не обращать внимания на снег, кусающий лодыжки, перелезает через живую изгородь и подкрадывается к сияющему оранжевым светом окну. Она едва дотягивается до подоконника.

В щель между толстыми красными занавесками виден высокий книжный шкаф, заставленный томами в солидных кожаных переплетах. На полках стоят разные безделушки: старинный игрушечный паровоз, блестящие латунные часы, лупа с отполированной костяной рукояткой. И тут вдруг в окне появляется чье-то лицо. Клэр едва сдерживает крик.

Это Фрэнсис. Тот блондин из ее группы. Девушка хочет кинуться наутек, но внезапно понимает: он же ее не видит, из-за яркого света оконное стекло превратилось в зеркало. Парень вглядывается в собственное отражение, наклоняется поближе и принимается выдавливать прыщ на подбородке. Клэр замирает. Наконец гнойник прорывает, Фрэнсис с довольным видом стирает с подбородка кровь.

А потом поворачивается. Наверное, услышал что-то. Может, стук в дверь. Он отходит от окна. Теперь Клэр видно всю комнату: в дальнем конце стоит большой деревянный письменный стол. За ним кто-то сидит. Это же декан одного из факультетов. Низенький седой человечек, вечно расхаживает в коричневом костюме: пиджак болтается, а штаны, наоборот, некрасиво обтягивают лодыжки. Декан встает и протягивает ладонь.

Появляется Высокий Человек. Они не столько жмут друг другу руки, сколько яростно трясут их. Наконец декан убирает свою в карман. Начинается разговор. Ничего толком не слышно, но, судя по выражению лица обоих собеседников, разговор неприятный. Декан будто весь съежился.

Мимо окна снова проходит Фрэнсис. Он ковыряет злосчастный прыщ и разговаривает по телефону. Клэр даже не особенно удивлена: этот парень всегда казался ей какой-то зловещей тенью, ненастоящим человеком. Доносчик. Некоторые обрывки его слов доносятся до нее: «неизбежно», «закрыть колледж».

Услышав это, Клэр торопливо отходит от окна. На полпути к общежитию на глаза ей снова попадается ветряк. Даже отсюда слышны его приглушенное гудение и шелест лопастей. Тревожно мигает красный огонек.

Казнь назначена на восемь вечера, в это же самое время закроются избирательные участки.

Комиссия трибунала совещалась меньше часа и вынесла предварительное решение — смертный приговор. Резкая отповедь обвиняемого только укрепила членов трибунала в этом решении. На суде Джереми Сейбер вопросил, кто же в действительности настоящее чудовище, и призвал ликанов восстать и сокрушить американскую военную машину. У судьи была возможность заменить казнь пожизненным заключением без права досрочного освобождения, но он ею не воспользовался. Приговор был оглашен. И вот сегодня, этим ясным ледяным ноябрьским вечером, его приведут в исполнение. Ни обжалованию, ни отсрочке он не подлежит.

После суда Сейбера перевели в тюрьму для особо опасных преступников, которая располагается в тридцати милях от Денвера. Кирпичное здание с белой крышей, огромная территория, залитая асфальтом, вокруг — поросшие бурой травой равнины.

— Сейбер получит то, что заслужил, — утром в день выборов объявил действующий президент. — Около года назад он сам выбрал себе судьбу. Но скоро с террористом будет покончено, и страна сможет спокойно жить дальше.

Почти сразу после объявления о предстоящей казни возле тюрьмы стали собираться люди. Сначала несколько десятков. Потом сотня, несколько сотен. Каждую минуту подъезжали все новые машины. На стоянке вскоре закончились места, и автомобили стали парковать прямо вдоль дороги, которая ответвлялась от шоссе номер шестьдесят семь. На некоторых из собравшихся были худи с эмблемой колледжа Уильяма Арчера, кое-кто нес плакаты «Сопротивление» и «Лучше смерть, чем жизнь в наркотическом дурмане».

К обеду между оппозиционерами и тюрьмой выстроились шеренгой охранники в полном обмундировании: черные бронежилеты, защитные очки, шлемы, на поясе — пистолеты. На груди у каждого висел автомат. К вечеру подтянулись многочисленные полицейские машины с включенными мигалками. Они проехали прямо сквозь толпу и образовали возле здания заслон. Собравшимся через громкоговоритель приказали разойтись. Но никто не ушел.

В половине восьмого люди начинают топать. С такой яростью, будто они хотят пробить асфальт, расколоть саму землю. Их топот разносится за несколько миль, проникает сквозь бетонные стены. Скованный по рукам и ногам Джереми Сейбер слышит этот звук, когда два охранника и священник ведут его по длинному коридору на место казни — в комнату со стеклянными стенками. Неумолчный топот похож на барабанную дробь, он выстукивает призыв к войне. Через несколько минут Джереми привяжут к стулу и введут ему в правую ногу яд, но в сердце у него все еще будет звучать эта дробь.

Он нашел их в Интернете. Или это они его нашли. Он трепался в каком-то чате, и ему пришло приглашение — с ним хотели побеседовать индивидуально. А дальше завертелось — и вот уже несколько месяцев спустя он летит на одномоторном самолете «cессна» сквозь дождь. Просто в голове не укладывается.

Его зовут Марвин. Все вечно забывают, как его зовут. Вот сволочи. Как же его достало быть незаметным.

— У тебя самая заурядная на свете внешность, — сказала ему как-то раз одна девчонка, Тиффани.

Он-то ее имя хорошо запомнил. Ох и гадина, сколько раз Марвин воображал, как убивает ее: толкает под школьный автобус, душит носком, разносит ее голову о дверь шкафчика в раздевалке. Гребаная Тиффани, гребаная школа. Гребаные учителя, гребаные ученики, гребаные книжки, в которых буквы тараканами расползаются в разные стороны.

А вот они запомнили, как его зовут. И обращались с ним как с человеком. Дарили подарки. Игровую приставку дали. И пистолет, «хардболлер» сорок пятого калибра. На восемнадцатилетие подарили женщину. Здорово. Только она отказывалась целоваться; все остальное разрешала, а целоваться — нет. Но он в конце концов просто прижался ртом к ее рту и дышал туда. Потом дарили еще других, совсем недавно такую черноволосую, с узким лицом, что-то в ней было птичье. Приковали ей руки и ноги к кровати. Женщина плевалась и пыталась его укусить. Ну и ладно. Все равно он с ней спал. Пусть плюется — ему дела нет.