— Как не заряжен?!

— Когда тот гот напал, который с пистолетом был, Муса не смог выстрелить.

— И ты не перезарядила потом?!

— Я не умею. Знаю, что на эту штучку нажимать надо, и все.

— Толпе угрожала незаряженным?

— Ага.

Макс не выдержал, громко расхохотался. На его смех из ближайших хижин начали выглядывать люди, таращились недоуменно, не понимая причины веселья. Дина, протягивая ему автомат, тоже улыбнулась — бледно и несмело.

— Ладно, воительница, если понадоблюсь, я у Эна.

* * *

«Шамана островитян» Макс застал за нехорошим занятием — тот резал живого человека.

Из штаба вынесли большой стол, положили на него Бизона. Олег, держа в каждой руке по зеркальцу, направлял на рану солнечные зайчики, а Эн копался в ней каким-то сверкающим тонким инструментом. Рядом, взирая на это действо предобморочным взглядом, застыла Катя — поселковая медсестра.

Макс ее прекрасно понимал — самого замутило.

Эн, заметив его краем глаза, как ни в чем не бывало произнес:

— Ага! Вот и Максим подошел! Доброе утро! Если ты никуда не торопишься, возьми-ка вон то зеркало и тоже подсвечивай.

Вот как от такого откажешься? Подавив вздох, Макс взял раскрытую пудреницу, начал ловчить, пытаясь направить солнечный свет на скверно выглядевшую рану. У Бизона обрили полголовы, над проломом, сделанным обухом топорика, разрезали скальп. Эн, оттянув кожу в разные стороны, обнажил кости и сейчас, поддев один обломок, осторожно его вытаскивал.

От такой картины едва не стошнило — с трудом удержался. Хоть Максу уже доводилось убивать и калечить, но подобные зрелища ему не нравились.

— Екатерина, помогите, пожалуйста. Придержите за уголок.

Позеленевшая девушка ухватилась за край кости сверкающими щипчиками, Эн, безуспешно поработав скальпелем, взялся за что-то зловещее, похожее на инструмент законченного садиста, вздохнул:

— Вот в такие моменты проклинаю Анфису — второй руки очень не хватает.

Проследив взглядом, как осколок черепа Бизона падает в кокосовую чашу, Макс, с трудом сдерживая рвотные позывы, ошеломленно пробормотал:

— Вы ведь не хирург!

— Наконец хоть кто-то об этом вспомнил. И что дальше? Есть другая кандидатура?

— Нет, но…

— Я изучил ночью весь раздел, посвященный травмам черепа и мозга, — примерно знаю что делать. Опыта только не хватает… и второй руки.

Макс хотел было сказать, что от такого дилетантского лечения Бизон, скорее всего, умрет еще быстрее, но передумал. Так или иначе, он вряд ли выкарабкается — лучше уж делать что-то не совсем правильно, чем вообще ничего.

Чтобы отвлечься от неприятного зрелища, перевел внимание на Олега:

— Мишаня умер.

— Ах-га, — преувеличенно-печально произнес Олег. — Дикс загрыз. Такая драматическая трагедия, что аж слезы некуда девать. Глубоко скорблю.

Макс покачал головой, выразив свое отношение к неприкрытому цинизму товарища, и добавил:

— Рыжий рассказал. С утра прибежал на тебя жаловаться.

— Во как? Прям с утречка подсуетился? Почему-то не удивлен — он из тех людей, что без мыла в любой зад могут забраться.

— Меньше болтайте — свет дрожит, — попросил Эн.

— А фонариков разве в контейнере нет? — уточнил Макс.

— Есть, но свет от них мне не понравился… Екатерина, как, по-вашему: готово?

— Н-не знаю…

— Понятно… Ну что ж, теперь все это надо как-нибудь заделать.

— Он выживет? — не удержался Макс.

— Я сделал все, что мог, — посмотрим. Но если выкарабкается, придется ему беречь голову. В черепе останется большое отверстие — мне пришлось убрать осколки костей, которые на мозг давили. Кожа зарастет, но малейший удар в это место — и… Сами понимаете. Рану на лице зашили — она неопасна, только шрам останется. Разве что глаз… Ну его мы не подлатаем, увы. С плечами тоже проблемы — левое сильно воспалилось. Почистили, но неизвестно, что дальше будет… Если честно, удивлен — почему он до сих пор жив? Крови потерял при ранении и операции очень много, да и повреждения серьезнейшие. Или от природы сильный, или трясучка наградила повышенной регенерацией. Я давно замечал, что даже тяжелые травмы у ребят иногда залечиваются на удивление быстро.

— Эн… поговорить бы надо, — сказал Макс. — И тебя, Олег, это касается.

— Давайте закончим с ним, затем присядем, попьем чайку и спокойно послушаем, что ты хочешь нам сказать.

* * *

Бизона отнесли в хижину, раньше принадлежавшую Шаху. Хозяину она больше не понадобится: голову его, сняв с кола, без особых церемоний похоронили в море; об остальном готы позаботились. В одиночестве Бизон не останется — здесь еще Муса размещался и почему-то Ленка осталась за ним присматривать. Хотя… Она ведь когда-то была подругой татарина, а теперь, когда он остался без девушки, получается, опять свободен. «Белоснежка» будет ухаживать за двоими, причем оба ее парни — один бывший, от которого забрали не добровольно; второй — возможно, нежеланный: не по своей воле к нему ушла.

Завидев Макса, она почти прежним, вечно недовольным тоном доложила:

— Тебя Муса сильно видеть хотел, когда в себя приходил.

— Зачем?

— Не знаю. Все время что-то повторял про глубину, про ныряние. И про кого-то, кто лучше. И еще про волосы какие-то все время вспоминал. Я почти ничего не поняла — невнятно он это говорил. Плох очень.

— Ну как выздоровеет, тогда и расскажет.

Ленка покосилась на Бизона:

— Вы бы еще трупы сюда стаскивать начали! Не могли его хотя бы отмыть получше?!

— Весело им тут будет, — сказал Олег, когда вышли на улицу.

Макс, понимающе усмехнувшись, кивнул в сторону кухни:

— Динку туда послал, а то наши девчонки даже не подумали о завтраке.

— Вот ведь коровы ленивые!.. Ну что — к Эну пойдем?

— Да. Только Сашка надо захватить — думаю, ему тоже стоит послушать.

— Ага. Правильный пацан. Только заносит его иногда. Может, вы сами и поговорите? Я в высокие материи лезть не хочу.

— А придется. Старших нет, нам теперь новая команда нужна, чтобы управлять поселком и решать, как дальше жить. Из меня командир тоже не очень, из тебя тем более, но где найти лучше?

— Муса…

— Ты бы еще Бизона вспомнил! Муса твой храпит, как бегемот — Эн ему снотворного дал, чтобы не мучился. И неизвестно, когда поднимется. Я бы рад на него все спихнуть, но не получится. Придется нам что-то решать, а то бардака не оберемся. Кто-то ведь должен думать, что дальше делать.