– Значит, вы вернулись, а ее нет.

– Да.

– Но вы никому не позвонили. Ни одному из ваших детей. Никому из друзей. Даже ей не позвонили.

Стэн чуть приподнял подбородок:

– Мы поругались. Я ведь уже говорил. Я знал, что она злится на меня. И решил, что она ушла к кому-нибудь… и на следующий день вернется.

– Но она не вернулась.

– Нет, не вернулась.

– В вашем браке случались измены? – спросила Кристина.

Ноздри Стэна затрепетали.

– Нет.

Кристина перелистнула страничку в блокноте. Демонстративно.

– Я так понимаю, ваша младшая дочь однажды на вечеринке застала вашу жену с другим мужчиной.

– Это было давно. Джой выпила слишком много пунша и целовалась с Деннисом Кристосом. Едва ли это серьезная измена. Старик Деннис все равно уже мертв. По словам моей жены, я убил его. – Стэн нахмурился, поняв, что сболтнул лишнее. – Я не убивал его в буквальном смысле. У него случился сердечный приступ. – Стэн шумно вдохнул. – Не стоило ему целовать мою жену, но, как я уже сказал, это было давным-давно.

«Обида может глодать сердце вечно», – подумал Этан.

Стэн кивнул подбородком на блокнот Кристины:

– Это моя дочь вам сказала? О том, что Джой целовалась с Деннисом на вечеринке?

– Ваш бывший зять Грант Уинтерс.

Лицо Стэна прояснилось.

– Ну вот. Это понятно.

– Вы имеете в виду, что дочь хочет защитить вас? – (Он промолчал.) – Мне кажется, все дети хотят защитить вас.

– Я не нуждаюсь в защите, – заявил Стэн, – потому что не сделал ничего плохого.

– Молодая женщина, которая жила у вас в доме в прошлом году, – сказала Кристина. – Кажется, она была младшей сестрой вашего бывшего ученика. Сестрой вашего самого знаменитого ученика.

Лицо Стэна помрачнело.

– Между нами ничего не было, если вы на это намекаете. Я знаю, что говорят люди. Это просто смешно.

– Недавно нам стало известно, что, пока Саванна оставалась с вами, она сообщила кое-какую информацию. Информацию, которая сильно потрясла вас.

Стэн зажал нижнюю губу между большим и указательным пальцем.

– Кто вам это сказал?

Кристина не ответила. Этан наблюдал, как Стэн пытается вычислить, кто из его детей открыл полиции потенциальный мотив для убийства.

– Жена предала вас, верно? Сказала отцу Гарри Хаддада, что его сыну будет лучше с другим тренером.

– Я бы не стал называть это предательством.

– Правда? По-моему, вы использовали именно это слово.

Они посмотрели друг на друга. В этом было что-то порочно-интимное, словно им захотелось поцеловаться.

Настороженные глаза Стэна Делэйни, карие, с темными ресницами, казались неестественно молодыми на его стариковском лице. Взыграла ли в этом пожилом мужчине ярость, свойственная буйной молодости, отчего он и совершил невообразимое?

– Что вы имеете в виду? – Голос его дрогнул. Надломился. Наконец-то.

– Вы сказали жене, что никто и никогда не предавал вас так.

– Кто сказал вам это?! – Нижняя челюсть Стэна заходила взад-вперед, будто он перемалывал во рту собственные зубы.

Этан больше не видел в нем молодого человека, только старика. Старика, который мучительно размышлял, кто из его детей мог подумать, что он способен на убийство.

– Мне говорят, что ваша жена могла изменить вам. Мне говорят, что она предала вас в профессиональном смысле. – Теперь уже Кристина собралась прикончить его. – Вы сорвались. И это можно понять. Гарри Хаддад мог бы стать и стал бы вашим величайшим тренерским успехом. Жена втайне лишила вас этой возможности. – Кристина пододвинула к Стэну через стол снимок окровавленной футболки. – Мистер Делэйни, мы нашли это закопанным в буше недалеко от вашего дома. Вам знакома эта вещь?

Краска сошла с лица Стэна.

– Закопанным, – повторил он. – Вы думаете, я зарыл футболку Джой?

– А вы это сделали?

– Нет.

– Вы узнаете футболку?

– Это футболка моей жены. Я уверен, вам это известно. – Стэн оттолкнул от себя фотографию, пренебрежительно, словно она ничего для него не значила. – На ней – кровь моей жены. Это вы тоже, вероятно, знаете.

Тон Кристины теперь стал почти веселым.

– Мистер Делэйни, это очень нехорошо для вас. Я и правда считаю, что в ваших интересах вспомнить ваше последнее общение с женой.

Стэн вздохнул. Откинул назад голову, засунул большие пальцы в карманы брюк и уперся взглядом в потолок.

– Думаю, в моих интересах заткнуться и нанять себе адвоката.

День святого Валентина

Было семь утра, и Джой не видела смысла вставать с постели. Никаких важных дел у нее не было. Впереди еще один день такой же, как вчера, как позавчера. За окном все затянуто мрачной серой дымкой, отчего небо выглядело как посреди зимы, только кроваво-красное солнце горело кончиком зажженной сигареты.

У Джой никогда не было астмы, но в последнее время она стала замечать, что вдыхает воздух маленькими, неглубокими глотками, как леди, пьющая чай. Из-за дыма или состояния ее брака?

Прошло несколько месяцев с тех пор, как уехала Саванна, однако ситуация не улучшилась и не смягчилась. Напротив, их злость усиливалась и затвердевала.

У них со Стэном и раньше случались сложные периоды в отношениях. Разница состояла в том, что теперь ничто не отвлекало ее – ни работа, ни дети. Когда они были моложе, времени не хватало на то, чтобы сходить с ума или долго переживать из-за нанесенных друг другу обид. Они слишком уставали, чтобы на досуге натачивать края задетых чувств.

Теперь же они оказались запертыми в этом большом пустом доме без возможности скрыться от невидимого, но ощутимого напряжения между ними. Джой казалось, что она может очертить в воздухе его силуэт.

Январь выдался особенно тяжелый из-за Открытого чемпионата Австралии. Возвращение Гарри Хаддада оказалось полным крахом после шокового поражения (некоторые зашли так далеко, что назвали его постыдным) в первом круге от неопытного девятнадцатилетнего канадца. Десять двойных ошибок и больше восьмидесяти невынужденных! Гарри и его новый тренер Николь Ленуар-Джордан расстались. Джой не смотрела матч, но проходила мимо гостиной и видела, как Стэн хватался за подлокотники кресла, искря от ярости и досады, как оборванный электрический провод под напряжением. Если бы Джой прикоснулась к нему, то отлетела бы в сторону.

Теперь, если один из них заходил в комнату и заставал там другого, то тут же разворачивался и исчезал за дверью. Говорили они только по необходимости. Спали отдельно с момента отъезда Саванны.