Неожиданно доктор вскочил, метнулся в центр комнаты и выставил вперед руку, словно останавливая кого-то в полуметре от себя.

— Только малый, только малый, — напряженно глядя вперед, решительно изрек эскулап. А через несколько секунд добавил: — Тогда никакого!

Затем вернулся к Тамаре Ивановне и тяжело опустился на стул.

— Никогда не ходите с Еврухерием Николаевичем на «Сильфиду». Как только Джеймс ее волшебным шарфом окутает, так у нее крылья сразу опадают, и она от этого с ума сходит — начинает к мужчинам приставать самым постыдным образом. Ко мне прямо со сцены спрыгнула и прибежала. Так ежедневно с тех пор и бегает ближе к полудню. Каждый раз требует гранд па де ша исполнить, а за отказ неприятности обещает. Видите, вон поскакала, — сказал доктор, показывая указательным пальцем в сторону двери, — небось опять жалобу накатает в Специализированное бетонно-заливочное управление номер семь. Это плохо. Зря время потеряет — жалобу у нее не примут. Это хорошо. Должен сказать, частота приступов у Еврухерия Николаевича непрогнозируемая. Это плохо. На сегодняшний день показаний к дальнейшему пребыванию в клинике нет. Это хорошо. Вопрос решен, завтра буду выписывать. Скажите, пожалуйста, он действительно состоит в руководстве коммунистической партии?

Тамара Ивановна задумалась и ответила уклончиво:

— Кто ж его поймет? Говорит, что третьим человеком в партии числится, а живет тем, что на представлениях зарабатывает.

— Да, странности у него, безусловно, имеются, — заключил эскулап. — Постарайтесь не замечать их. Я вот увидел, что у него шнурки в кедах разноцветные. Ну и ничего страшного. И насчет зубов, пожалуйста, не обращайте внимания, не укоряйте его.

Женщина удивленно посмотрела на собеседника:

— А что с зубами-то?

— Ай-я-яй! — расстроился доктор. — Проговорился, получается. Только между нами, обещайте мне!

Получив от Тамары Ивановны гарантии молчания, доктор внимательно посмотрел по сторонам, затем вперед и назад, словно искал кого-то в своем небольшом кабинете. После чего резво встал и открыл дверь в коридор: за дверью никого не было. Целитель душ хлопнул створку и приложился к ней ухом. Простояв в таком положении несколько минут, вновь резко открыл, высунул голову в щель, посмотрел налево-направо и снова закрыл дверь. Затем приблизился к женщине и наклонился к ее уху:

— Еврухерий Николаевич зубы у соседа напрокат берет.

Тамаре Ивановне сделалось дурно, что не ускользнуло от профессионального взгляда эскулапа. Он подал ей стакан воды. Сделав пару глотков, женщина спросила:

— Кто вам это сказал?

— Ну как же, как же! При первичном осмотре я спросил его: «Зубы свои?» И Еврухерий Николаевич ответил: «Не свои — у соседа напрокат беру».

Женщина косо посмотрела на доктора и со словами «Спасибо, я все поняла» вышла из кабинета.

Едва закрыв дверь, она почти нос к носу столкнулась с Катькой. Дипломированный специалист по коневодству, сотрясая всеми неформальными частями тела, в том и числе и большим животом, ранее не замеченным Тамарой Ивановной, шагала ей навстречу.

— Ну чего, — неожиданно обратилась она к супруге Макрицына, — выписываеть его доктор завтра или подождеть?

— Похоже на то, что выписывает, — ответила Тамара Ивановна.

— Вы ему давление-то почаще замеряйте. Доктор говорил, что низкое у него, восемьдесять на пятьдесять, — необычно для московского слуха смягчая «т», по-доброму напутствовала Катька и услышала в ответ слова благодарности.

Тамара Ивановна застала Еврухерия в палате за беседой с Романом. Через несколько минут здоровяк куда-то отлучился. Оставшись вдвоем, женщина обняла ясновидящего и сказала:

— Из всех, кого я здесь встретила, ты единственный, кто на больного не похож. И ложиться тебе сюда нечего было! Завтра утром выписываешься — я за тобой к одиннадцати приеду.

С этими словами она встала с кровати Макрицына и направилась к выходу. Еврухерий последовал за ней — он всегда провожал гражданскую жену до крыльца…