— Лет десять назад завелся на Киричах огромный сом, — сказал Энунд доверительным тоном, — не знаю уж, сколько ему лет было, но локтя три в длину. Силы у него в избытке было, а вот гоняться за рыбой маневренности не хватало. Мельтешат чуть ли не под самым носом, а пока развернется, уж и нет. Так он что, стервец, приучился делать: выискивал добычу, плавающую на поверхности воды, — уток, гусей, собак, да и других животных, решивших, на свою беду, войти в воду.

— А где звери, там и люди?

— Точно! Говорят, ежели зверь попробовал человечину, его уже не отучить. Так и станет охотиться. Я считаю, обычные враки. Просто человек слаб в сравнении со зверями. Силы мало, скорости, да и зубы не те. Но людей много, и у них огонь. Хищники очень быстро усваивают, что опасно трогать без причины. А вот больной или подраненный — ему и скрадывать добычу не надо. Понимаешь?

— Еще как. Сильно большому тоже плохо. Ему и дичь другого размера нужна.

— Ну да, вон твой Визи за один раз сколько способен слопать и не подавиться. Ему заяц или рябчик — на один зуб. А человек все же побольше слегка.

— Мне лет восемь было, отец стал одного посылать в лес. Сначала, конечно, показывал, а потом я уж и самостоятельно ставил силки, петли, делал загоны. Еще травница приходила специально в деревню для демонстрации, какие травы и ягоды годятся в пищу, какие для изготовления лекарств или для отпугивания злых духов и тому подобное.

— И на коня посадил.

— А как же! Малец еще совсем, а ездил. Сначала без седла. Только я это к чему — мегахоеруса встретил однажды.

— Ребенок!

— Знаю, знаю. У страха глаза велики. Да вот я как раз не струсил. Просто не сообразил сразу. Ну кабан и кабан. Клыки большие, загривок мощный. Ноги вот излишне высокие, да я не понял сразу. Локтей пятьдесят расстояние, а я все же маленький был. Вот потом подошел к дереву, где он почесывался, прикинул размеры и чуть не обделался. Ростом с доброго быка, и вес огромный. Там не копыто, а натуральная яма оказалась. Вот с ним бы я связываться побоялся и сегодня.

— Мегахоерус не зверь! — возмутился Энунд. — Он — дух леса!

— У духов не бывает детей. А у того сзади бежали поросята. Я сам видел!

— Ходят слухи, — ехидно произнес ловчий, — что у последнего воплощения Воина не просто парочка детей осталась, а целая династия. Второе столетие правит Империей.

— Не будем спорить, — ответил Блор, про себя отметив, что в божественную природу основателя государства, похоже, северяне не верят. И то прямо говорят: у них боги имеют мало общего с людским видом. — Мы же не жрецы, и эти тонкости мне, как и большинству, не сильно ясны.

— Вот именно!

— Этого я слышал. Он говорил, и достаточно внятно.

Подробностей он излагать не собирался. Это воистину было слишком сложно, да и толком рассказать не хватило бы слов. Он был одним целым с водой, и нельзя сказать, что она сильно умная. Она просто знает, как течь. А ее воплощение и вовсе не размышляет. Живет, ест, спит и иногда отправляется в некий путь. Зачем — Блор так и не разобрался. Либо слишком далеко от человеческих понятий, либо и сам дух толком не знает.

Зато он получил кучу дополнительных сказок от Возмездия, и лучше бы рта лишний раз не разевать. Уж очень неприятно звучало. Вопреки выученным с детства представлениям, демон с уверенностью утверждал, что ками могут появиться в отдельных деревьях, камнях или ином предмете в редчайших случаях. Требуется большое количество верующих. Поэтому священная роща или гора бывают, а чего поменьше — ему не встречалось. Уж распознавать он умеет.

И поэтому наиболее древние духи имеют животный облик. Именно так их представляли люди, а они лишь воплотили общие чаяния. Ведь дух реки или моря обязан плавать в ней, да и временами являть злобный нрав, наказывая. И пока люди верят и приносят жертвы, духи растут. Потому и на юге хиреют и почти исчезли. Храмы тянут людей приносить жертвы и молиться в своих стенах.

А в принципе ками могут вырастать огромными, и уж раздражать их безусловно не стоит. Данный еще почти безобиден. Река небольшая, людей живет немного, за пару тысячелетий всего несколько локтей в длину. Еще и туповатый. Заплыл да и заснул на пару десятилетий. Так бы и дальше лежал, да состав воды изменился. Вот и прочухался.

— Да, — подтвердил Энунд, посмотрев на озеро. — Этого мы все слышали. Аж голова разболелась.

— Надеюсь, нальют за избавление пива приличного?

— Еще и накормят, — довольно загрохотал собеседник. — Не знаю, как насчет телятины, а гуся приготовят самого жирного. Ты знаешь, чего здесь столь много этой птицы? Торгаши! Пух и перья! Гагар-то не водится, но и это для тепла в перины и куртки недурно.

Веселье он в основном изображал и подозревал, что Блор это понимает. Тот вообще излишне много соображает, и при этом неплохой мечник. Движениям частенько не хватает мастерства опытного бойца, но скорость и умение импровизировать выше всяких похвал. Кто бы ни учил его, умудрился за малый срок отлить неплохую заготовку. И что не ленится постоянно, даже в походе, тренироваться, успев победить практически всех его людей, тоже неплохо. Его практически не мешает отшлифовать, однако парень может пойти далеко. Причем во всех смыслах.

Ловчему вся история серьезно не понравилась. Вышел Блор за ограду и получил ответ, которого так долго ждали и искали. Легко и просто. С чего бы это? Не маг он — это и проверять не требуется. Воспитанник в Храме не вышел бы оттуда, имей серьезные способности. Повязали бы или удавили, если сильно супротив власти дергался. Не первый и не последний случай.

Свободных магов не терпят нигде. Шпыняют как бешеных псов. Предсказатели погоды, травники и мелкие лекари не в счет. Кто-то же должен и в деревне обретаться. Не все в городах сидят. Зверюга эта жуткая вон как слушается. Ежели богам угоден, так и на свою сторону тянуть.

Хм, поглядел он в небо. Легкие малиновые облака, что остались после захода солнца, не понравились. Погода обещала быть ясной и холодной. Завтра утром по берегам озера ляжет иней. Пожухнет трава, и лес станет еще темней и настороженней перед близкой зимой. Пора возвращаться. Дотянули с поездкой буквально до снега. Хвала богам, последний поселок на их пути. Совсем скоро выпадет и первый снег. Самое опасное время. Урожай в амбарах, люди по домам сидят. Без набегов не обойдется.

— Коноплю собирают не позже десятого месяца, — говорил маленький плотный человечек.

Он был не толст, но заметно хорошее питание и не особо подвижный образ жизни. На гладкой лысине блестят бисеринки пота. Чем может закончиться беседа с хозяйкой, он представлял вполне ясно. И почему его так долго держали в напряжении и вызвали напоследок, когда с остальными уже разобрались, тоже.

Очень не хотелось оказаться на улице. То есть кое-что на подобный случай он скопил и нищим не останется с семьей, но все же привык к определенной жизни и имел дальние планы. Как минимум двое сыновей получили неплохой шанс подняться, и не как папа, прислуживая, а с оружием в руках, как и положено человеку касты воинов.