бы идти в замок Кронк, не понимай она, что в доме ее поджидает злобный дух… А такой ли злобный? Или, может…

Сибилла молчала. Теперь она не напоминала ожившего мертвеца с бездонными черными глазами. Теперь она казалась просто девушкой. Чуть старше Сильвии. С целеустремленным, но вполне приятным лицом.

– Я умерла? – догадалась мисс Мюррей.

– Не совсем, но скоро это случится. Мне очень жаль, – прозвучал ответ.

– А почему я здесь?

– Преддверие. Когда ваша жизнь оборвется, вы пойдете дальше.

– А вы? Ваша жизнь оборвалась уже давно.

– Я останусь здесь, – грустно покачала головой Сибилла. – Иногда злость и отчаяние способны лишить права на посмертный покой. Я была зла… о, как я ненавидела тех, кто привел меня к гибели. И эта ненависть по-прежнему держит меня здесь.

– Вы знали, что Кристин Хейвуд не умерла? – спросила Сильвия, решив все-таки выведать правду, раз уж все равно ничего не изменить. Ей даже страшно уже не было. Пришло смирение и какая-то необычайная легкость.

– О да. Жаль только, знание это пришло уже после смерти. Кристин вынудила меня столкнуть ее со скалы. Она говорила такие мерзости… боже… Но я… я не хотела ее убивать. И что же? Меня казнили, а она до сих пор жива!

– Мне сказали, что вы заставили мистера Хейвуда солгать о несчастном случае.

– Нет, конечно нет. Это и был несчастный случай. Я сама хотела идти в полицию, но мистер Хейвуд… Ральф… он убедил меня этого не делать. Он сказал, что жену уже не вернуть, а мы могли бы…

– Но вы были… Вы с ним были… – Сильвия не знала, как спросить, чтобы не задеть собеседницу.

– Да. Я была любовницей мистера Хейвуда, – без тени смущения ответила девушка. – Так случилось. Он был красивым, умным, галантным и деликатным. Я никогда не видела таких мужчин. Никто никогда не относился ко мне так чутко, так искренне. Я завидовала его жене. А потом… потом все случилось само. Кристин Хейвуд уехала в Далиш, а мы с Ральфом… Это оказалось сильнее нас. Я пыталась забыть о нем. Я пыталась убедить себя, что это… это отвратительно – быть любовницей женатого мужчины. Чтобы забыть, начала встречаться с мистером Гриффином, другом Ральфа, но он выбрал другую. А я даже рада была – мне нужен был только Ральф. И мы… мы не могли сдержаться. Жить в одном доме и держать себя в руках – это так больно. А уехать… нет. – Девушка сжала губы. – Ральф рассказал, что Кристин изменяла ему с его другом. Да, знаю, это плохое оправдание, но нам хватало и его. А потом Мэри Хейвуд застала нас вдвоем. Она никак не могла запомнить, что нельзя входить в чужие комнаты без стука, а мы забыли запереть замок. Так Кристин узнала о нас с Ральфом. Мэри рассказала ей. Был скандал. Боже, как же Кристин кричала! Ральф предложил ей развод, но она отказалась. Она сказала, что никогда на свете не позволит «этой жалкой дряни», то есть мне, разрушить ее семью… Да, я ненавидела ее. Она превратила нашу жизнь в ад. Я несколько раз хотела уехать, но Ральф умолял меня остаться. А Кристин… она хотела мести. Когда-то Ральф отказался дать ей развод и заставил ее любовника уехать в Майсур. Теперь она жаждала реванша. Она хотела, чтобы Ральф страдал так, как страдала она…

– В городе говорят, будто вы шантажом заставили мистера Хейвуда жениться на вас.

– О нет. Это он заставил меня выйти за него замуж. Считая себя убийцей, я хотела лишь одного – уехать из этого дома. Забыть о том, что случилось. Но Ральф любил меня. Наверное, в то время все так и было. И он хотел быть со мной. Не хотел больше скрывать наши отношения. И я… Это было ошибкой. Говорят же, что чужое горе не способно принести счастье. Так и случилось…

– А Мэри? Ведь это вы убили ее?

– Да… Ее я убила, – призналась Сибилла. – После смерти матери девочка превратилась в маленькое исчадие ада. Она винила меня во всех грехах. Когда мы с Ральфом поженились, Мэри словно с цепи сорвалась. Я пыталась с ней говорить, пыталась быть ласковой, но порой она казалась совсем безумной. Даже вот… – Призрачная гувернантка приподняла рукав платья, и под ним обнаружился шрам от зубов. – Она говорила такие слова…

– И вы тоже столкнули ее с обрыва?

– Да. В тот миг мне казалось это лучшим решением. Море скрыло следы гибели Кристин. Море могло скрыть следы гибели Мэри. Гадкая девчонка разрушала наше с Ральфом счастье. А мой супруг все чаще вставал на ее сторону. Он все больше проводил времени с Мэри и все меньше – со мной. Кажется, его терзало чувство вины. В конце концов он тоже начал винить меня в гибели Кристин… Когда Мэри не стало, мне казалось, что все может наладиться, но становилось лишь хуже. Ральф перестал со мной разговаривать. Целыми днями смотрел на море. А когда я пыталась с ним говорить, раздражался и кричал, а позже еще и начал осыпать проклятиями. И однажды я не выдержала и рассказала ему о Мэри. Я говорила и говорила… все, что накипело на душе. Ральф пришел в ярость. Он толкнул меня в сторону чайного столика. Я ударилась виском и потеряла сознание. Когда очнулась, поняла, что нужно бежать из этого ужасного места, но было поздно. Ральф… На суде он обвинял меня во всех грехах. Он говорил и говорил… Не понимаю… Он любил меня, а потом так же сильно начал ненавидеть. И я… я прокляла этот дом. Я в исступлении обещала вернуться и отомстить. Мое желание сбылось. Я вернулась…

– И отомстила? Невинным гувернанткам? Но за что? – спросила Сильвия, которую потряс этот рассказ.

У мисс Мюррей не было причин не верить призраку. Призракам незачем лгать. Значит, молва в очередной раз все перевернула с ног на голову. Не было в этой истории ни невинных жертв, ни злобных убийц – одни лишь несчастные запутавшиеся люди с поломанными судьбами. А ведь совсем недавно Сильвия и сама была недалека от ложного пути. Марк Фишер во многом напоминал Ральфа Хейвуда. Оставалось надеяться и верить в то, что сама мисс Мюррей никогда бы не совершила ошибок Сибиллы. Просто верить.

– Я не хотела мстить гувернанткам. Это было желанием Кристин. Я хотела отомстить лишь ей одной и не смогу уйти, пока эта мерзавка не понесет заслуженного наказания. Но почему я помогала ей? Я хотела ее уничтожить… Я нашептывала девушкам, чтобы они доверились Палмеру, который был человеком Кристин. А