Чичагов ошибочно посчитал французские войска, вышедшие из Локшиц, за авангард Великой армии. Их внезапное появление перед 3‑й Западной армией и сильный атакующий удар «убедили» адмирала в необходимости занять позицию на правобережье Березины. Если борисовский мост был уничтожен, то другой – через речку Гайна (приток Березины) оказался забыт, чем и воспользовались впоследствии французы. Вследствие наступившей оттепели образовавшийся на реке ледяной покров растаял.

В той ситуации 3‑я Западная армия оказалась вынужденной прикрывать три дороги, по которым мог отступать неприятель. Чичагов же остался в убеждении, что Наполеон, скорее всего, будет прорываться на Могилев. Поэтому он сперва растянул свои войска на фронте в 80 километров, затем стал перебрасывать армейские резервы на южный участок занимаемой позиции.

Поскольку главные силы Кутузовской армии находились от места разыгравшихся событий у Березинских переправ далеко, требовалась согласованность действий Чичагова с Витгенштейном. Но последний, как командир отдельного армейского корпуса, не согласился подчиняться адмиралу, который указывал на крайнюю необходимость соединения сил у Борисова. В итоге взаимодействия между двумя основными группировками русских войск, вставших на путях бегства Наполеона из России, не получилось.

Думается, что венценосный полководец такую несогласованность в стане противника, начавшего Березинскую операцию, уловил достаточно скоро. И он на редкость удачно распорядился полученным шансом, поведя с Витгенштейном и, прежде всего, с Чичаговым, «свою» тактическую игру.

Маршал Удино стал искать возможность организации переправы через Березину у Борисова для Великой армии. Рекогносцировки и расспросы местных жителей указали на существование на Березине трех бродов выше города – у Стахова, Студенки (Студянки) и Веселова, и одного брода ниже Борисова – у Ухолод. Во время проведения рекогносцировок было замечено передвижение русских войск вдоль правого берега реки, имевшее, по-видимому, целью занятие бродов для их обороны.

По счастливой для французов случайности, маршалу Удино удалось получить наиболее определенные и обнадеживающие сведения именно относительно брода у деревни Студенка.

…Наполеон обманул Чичагова следующим образом. Он направил к Ухолодам небольшой отряд, который занялся демонстрацией устройства здесь переправы через Березину. Одновременно проводилась демонстративная попытка восстановить борисовский мост. В итоге все главные силы 3‑й Западной армии стали «наблюдать» реку в местах ложных переправ, заметно ослабив прикрытие северного участка чичаговской позиции. Основные свои силы (14–16 тысяч человек) адмирал Чичагов сосредоточил у деревни Забашевичи (25 километров к югу от Борисова), ослабив прикрытие и напротив города.

Всего на правобережном северном участке наблюдения за линией Березины из войск 3‑й Западной армии осталось в общей сложности 5 тысяч человек. Эти войска прикрытия состояли из 4 батальонов пехоты, 12 кавалерийских эскадронов и 2500 казаков при 12 полевых орудиях.

В районе Студенки (в 16 километрах севернее Борисова) же остался только немногочисленный отряд под начальством генерал-майора П.Я. Корнилова в составе одного егерского полка, двух казачьих полков и 4 конных орудий. Отряду приходилось наблюдать большой по протяженности участок правого берега реки.

Дивизионный генерал Жан Рапп, адъютант Наполеона, в мемуарных «Записках о 1812 годе» так описывал сцену, когда императору французов стала ясна ошибка адмирала Чичагова, чья армия должна была встать у Березины на его пути:

«Мы прибыли в главную квартиру Удино на рассвете. Император поговорил несколько минут с маршалом и, закурив, отдал приказания. Ней отзвал меня в сторону и, когда мы вышли, сказал мне по-немецки:

– Наше положение – неслыханное; если Наполеон выпутается сегодня, в нем сидит сам черт.

Мы испытывали большое беспокойство, да и было отчего. Подошедший к нам король неаполитанский казался не менее озабоченным.

– Я предложил Наполеону, – сказал он, – спастись самому, переправясь через реку в нескольких лье отсюда; у меня есть поляки, которые берутся доставить его в Вильну: но он и слышать об этом не хочет. Что касается меня, то я не думаю, чтобы мы вернулись.

Все мы трое были того же мнения.

Мюрат продолжал:

– Мы все тут погибнем, о сдаче не может быть и речи.

Разговаривая, мы заметили, что неприятель уходит; его сомкнутые части исчезли, огни потухли; виделся только хвост колонн, исчезавший в лесу, и 5–6 сотен казаков, рассыпанных на равнине. Мы принялись рассматривать в подзорную трубу и убедились, что лагерь был снят. Я отправился к Наполеону, который разговаривал с маршалом Удино.

– Государь, неприятель очистил позицию.

– Не может быть!

Вошедшие в эту минуту король неаполитанский и маршал Ней подтвердили мои слова. Император вышел из лачуги и, бросив взгляд на противоположный берег реки, воскликнул:

– Я обманул адмирала! Он предполагает меня на том пункте, где я приказал демонстрировать. Он спешит к Борисову…»

На совещании 10 ноября император французов принял предложение генерала Жомини, прославившегося потом на русской службе, идти к Березине и переправляться через нее выше Борисова. На следующий день Наполеон приказал сжечь бумаги Государственной канцелярии. Французская армия получила приказ ускорить марш для того, чтобы как можно скорее соединиться с корпусами Удино и Виктора. Боеспособные полки Великой армии двинулись к Студенке первыми.

Думается, что французская армия понимала, что ее военный вождь нашел способ выпутаться их смертельно опасной ситуации. Один из наполеоновских офицеров в своем походном журнале сделал такую запись:

«При Березине они (русские. – А.Ш.) могли забрать нас всех живьем, без боя, и мы спаслись только благодаря неумелости неприятельского генерала. Это был адмирал Чичагов, принявший от Кутузова командование Молдавской армией, молодой куртизан, напыщенный и самонадеянный, осыпанный милостями и доверием Александра…

Обманувши русского генерала, вернее адмирала, французская армия стала наводить мосты на Березине…»

13 ноября в Борисов вошла императорская гвардия. Днем прибыл Наполеон. Он обозрел местность и течение реки Березины. После небольшого отдыха отправился в Старый Борисов (или Радзивиллов) и обозрел оттуда места и переправу у Студенки, приказав армейским инженерам выстроить нескольколько мостов (три; от строительства третьего французам пришлось отказаться за неимением достаточного материала, времени и нужного числа саперов).

Вечером 13 ноября к Студенке подошел корпус маршала Удино. Вместе с ним прибыли 7 рот понтонеров и сапер (всего 400 человек) с полной экипировкой. Ими начальствовали дивизионные генералы Шасслу-Лаба, главнокомандующий инженерными войсками Великой армии, и Эбле, начальник мостовых экипажей Великой армии. У французов уже не было только понтонов, которые сожгли в Орше из-за недостатка упряжных лошадей.

Решение о строительстве переправы принимал генерал Эбле. Ширина реки у Стеденки составляла 110 метров с глубиной около 2 метров. Поэтому было принято устроить два моста на козлах, для чего сразу же началась заготовка материала. В течение ночи подготовительные работы к устройству мостовых переправ были завершены.

Были разобраны дома в деревне, бревна и доски которых послужили для устройства козел и