– Надо бежать отсюда, – сказал Том. Но не удержался от того, чтобы поднять камеру и пару раз быстро щелкнуть.

– Какой вид! – сказал Ли. Он так и сиял.

– Тебе это как будто в радость, – заметил Том.

– Китай в полном раздрае, – ответил тот. – Повсюду иностранцы. Русские хотят Монголию. Британцы хотят Тибет. Японцы хотят Маньчжурию. Американцы – американцы всем торгуют. Власть – просто пустышка, в стране сплошные военачальники. И все же, все же Китай – великая страна. Даже марсиане это понимают!

– Они на вас напали, а ты в этом видишь преимущество?

– Наступает новая эра, – сказал Ли. – Я пойду на восток, пойду на юг, найду Гоминьдан, найду Сунь Ятсена. Говорят, к нам примкнет император.

– Какой император? Пу И? Он же еще дитя.

– Пусть марсиане прогонят иностранцев. Тогда китайцы прогонят марсиан. Мы выстояли против Чингисхана. Выстоим и против этой напасти. А потом…

Но тепловой луч уже подбирался к Пекину, и дома в дальних пригородах охватило пламя.

Том спрятал камеру.

– Ладно, Цичао. Давай сначала попробуем выжить, чтобы не пропустить это прекрасное будущее.

Ли улыбнулся:

– Пошли!

Они перелезли через парапет и побежали прочь, спасаясь от марсиан, которые уже начинали крушить город.

Когда в Пекине уже начиналось субботнее утро, в Нью-Йорке был еще полдень пятницы. И в ту пятницу Гарри Кейн и Мэриголд Рафферти наблюдали за разворачивающейся битвой за Манхэттен.

Из Бэттери-парка, конечной точки их пути на юг, открывался отличный вид – лучше и быть не могло (если, конечно, это выражение вообще было уместно в такой день). Парк находился на холме, и в поисках идеального вида Гарри и Мэриголд ухитрились забраться на вышку Монро. Ее, как и многие другие вышки вдоль Атлантики и Мексиканского залива, построили в 1910 году, когда стало очевидно, что немецкая агрессия направлена в том числе и на Штаты – в нарушение многолетней доктрины Монро, подразумевающей невмешательство европейцев в американские дела. Предполагалось, что с этих сооружений будут высматривать немецкий флот, но вскоре вышки оказались бесполезными, поскольку их функцию взяли на себя самолеты. Однако в Бэттери-парке с подобной вышки открывался отличный вид на южный Манхэттен, что и сделало ее популярным местом среди туристов.

Разумеется, в то утро она была заперта. Но взломать замок было секундным делом. Еще каких-то несколько минут занял подъем наверх по винтовой лестнице – лифт не работал.

И перед ними раскинулся нижний Манхэттен, где высились величественные здания – как деревья в лесу, мимоходом подумал Гарри, щурясь от света. Витиеватый узор причалов и судоверфей вокруг острова усиливал сходство с естественным пейзажем. Это было великолепное зрелище: сверкающие на солнце окна, изысканная геометрическая простота улиц – все яркое, свежее, полное жизни, – хотя даже отсюда был заметен разительный контраст между богатством и бедностью, и невдалеке от устремившихся ввысь дворцов располагались перенаселенные кварталы, где ютились бедняки со всего мира.

Но теперь на Манхэттен пришла внеземная война.

Собственно говоря, сражение началось, еще когда десятки марсиан шагали через Ист-Ривер, приближаясь со стороны Бруклина. Флот пытался их задержать: миноносцы выстроились вдоль залива и атаковали неприятеля. Однако они даже не успели приблизиться к машинам: разрушительная мощь тепловых лучей расплавила корпуса и взорвала топливные баки, превратив корабли в груды бесполезного металла. Несмотря на это, несколько снарядов все же попало в цель. Гарри видел невооруженным глазом, как устрашающие марсианские машины на мгновение замирали, а затем падали, словно люди, которым в глаз прилетела пуля. Каждая такая потеря выводила из битвы сразу несколько машин: еще во время первого вторжения в Англию было замечено, что к павшим марсианам устремляются их собратья.

Но прочие марсиане, одержав победу в этом коротком сражении, целыми и невредимыми ступили на восточное побережье.

Скелетообразные фигуры пробирались через остров, мелькая между зданиями и отражая броней солнечный свет. «Словно сама смерть, какой ее представляли в Средние века, явилась на землю», – написал Гарри в своем блокноте. А косой им служил тепловой луч. На фоне небоскребов Центрального Манхэттена даже захватчики не казались высокими, но их лучи разносили стены, как взрывчатка разбивает породу на месте добычи ископаемых. Рассыпались бетонные стены, плавились стальные балки, стекло разлеталось миллионами брызг. Гарри видел, как люди в ужасе бежали по улицам. Они показались ему муравьями, что разбегаются, пытаясь спастись от людей с огнеметами.

Вскоре к битве присоединились вооруженные силы на суше. Гарри слышал грохот огромных пушек в Центральном парке и треск более мелких орудий и представил Вудворда и его товарища Паттона во главе этой отчаянной атаки на приближающихся пришельцев. Одна довольно многочисленная группа марсиан остановилась у Центрального парка, где, судя по всему, сосредоточились вооруженные силы. Но вскоре еще больше их двинулось на север, как и предвидел Вудворд, – несомненно, в поисках легкой добычи на севере Нью-Йорка и дальше на материке.

Третья группа двигалась на юг через центр города, направляясь прямиком к вышке Монро – по крайней мере, так казалось. Вряд ли, думал Гарри, они движутся так медленно, потому что им оказывают сопротивление. Скорее всего, дело было в плотно стоящих зданиях и обилии доступных мишеней. Атаковать – тяжелый труд.

– Вот и цена всем нашим предположениям, – проворчал Гарри. – А мы-то думали, что они сюда не пойдут.

– Похоже, у них достаточно машин, – сказала Мэриголд. – Что ж, по крайней мере, мы все отлично увидим.

Голос ее звучал на удивление бесстрашно. Да и сам Гарри почти не чувствовал страха: может быть, он исчерпал все его запасы, а может, просто переутомился.

Южная группа разделилась: один отряд свернул налево, к побережью, другой направился к военной верфи на Ист-Ривер, третий – к густонаселенным районам в нижнем Ист-Сайде. Там не было высоких зданий, и марсиане играючи сносили дома тепловым лучом.

Центральный отряд тем временем достиг делового квартала. Гарри видел, как под их натиском пала ратуша; теперь, когда здание, где заседали городские власти, оказалось разрушено, все организованное сопротивление, если таковое и имелось, должно было рассыпаться. Вулворт-билдинг – построенное десять лет назад и все еще самое высокое в мире здание, в семь раз выше боевых машин, – привлекло их особое внимание. У Мэриголд в кармане жакета нашелся маленький бинокль, похожий на театральный. Она передала его Гарри, и тот увидел, как многорукие машины вскарабкались на стены здания и начали разрушать его с верхних этажей, спускаясь все ниже и ниже, а обломки каменным водопадом сыпались на улицы.

– В этом даже есть своеобразная красота, – сказал Гарри. – Словно цветок распускается.