— Почти сто лет назад ко мне пришел один шотландец. У него была идея… весьма хитрая.

К тому времени биологи сошлись на том, что вскоре после охлаждения планеты и появления океанов на Земле сформировался как бы густой суп из органических смесей. Но что произошло потом? Как все эти скопления аминокислот и прочего организовались в крошечные, самовоспроизводящиеся соединения? Клетки, содержащие ДНК и механизм репродукции, не могли появиться просто так! Что-то же дало им толчок!

Этим «чем-то» могло быть дно океана, полупористая глина, защищавшая растущие молекулярные скопления. Глина давала матрицы, шаблоны для первых, самых ранних организмов. Из нее некоторые из них вышли на дорогу к величию.

Серый призрак Махарала с гордостью похлопывает себя по груди.

— И только теперь дорога замкнулась в круг, и мы возвращаемся к нашей оригинальной форме! Уже не органической! Нынешние существа вылеплены из минеральной плоти Матери-Земли! Разве это не интересно?

Интересно? Ха. Меня интересует, как выбраться отсюда. И этот интерес особенно усиливается в моменты, когда пыточная машина посылает в меня очередную волну боли. Тогда я напрягаю силы, рвусь из оков и хочу лишь одного — свернуть шею дитЙосилу. Я бы так перемолол его кости, чтобы составляющие их атомы уже никогда не нашли бы друг друга!

Откуда-то… совсем близко… приходит резонансный ответ.

— Аминь, брат.

Этот голос не фикция. Не плод больного воображения. Я знаю. Это маленький оранжево-красный голем. Моя копия, импринтированная несколько часов назад. Его мысли потоком устремляются ко мне, затапливают мой мозг и растекаются, смешиваясь с моими. Должно быть, это и есть часть эксперимента, потому что Махарал выглядит очень довольным. Теперь, когда связующее звено существует, следующая фаза — тест памяти. Насколько хорошо я помню то, чего никогда не знал.

Мановением руки он направляет ко мне сотню «пузырей», содержащих самые разнообразные образы, от лунного ландшафта до последнего робохоккейного матча. Мой взгляд перебегает с одной картинки на другую, невольно фокусируясь на тех немногих, что кажутся знакомыми. Некоторые «пузыри» оживают…

…греческая амфора времен Перикла…

…грудастая женская фигурка эпохи палеолита…

…терракотовая статуя китайского солдата, подаренная Йосилу благодарным Сыном Неба…

Я не только узнаю эти образы, я помню, что видел оригиналы в частном музее Махарала. Малыш Красный передает мне свои воспоминания… без сифтера. Без толстого криокабеля! Мы обмениваемся информацией, хотя и разделены двумя сотнями метров пространства и толстой стеклянной перегородкой.

Значит, дело не в желании освоить процесс копирования копий. Махарал не собирается начинать новое производство на «Всемирных печах». Он готовит настоящий прорыв!

Серый призрак явно возбужден. Даже забывает о своем намерении дочитать мне лекцию об эволюции глиняных существ. Я стараюсь не воспринимать его голос. Подавить раздражение и злость. Очевидно, он хочет отвлечь меня ненавистью — такое эмоциональное состояние легко смоделировать и контролировать. Ему требуется нечто чистое, чтобы передать от одного тела к другому.

Нужно сопротивляться. Но как же трудно не ненавидеть. Через каждые несколько минут его отвратительная машина царапает псевдонервные окончания моего эрзац-тела, вызывая «рефлекс лосося», неодолимое желание вернуться домой. К оригиналу. К тому, кого он уничтожил ракетой ночью во вторник.

Так Махарал сказал малышу Красному. Сказал, что убил меня. Ради успеха эксперимента он устранил якорь в лице моего органического «я», надеясь, что это заставит обе копии стремиться друг к другу.

Ясно. Его цель — передача Постоянной Волны через открытое пространство. Да, это великое свершение. То же самое, что заставить электрон заполнить целую комнату квантовым полем. Но зачем? Чего ради?

Нобелевская премия ему не нужна. Из-за нее он не пошел бы на убийство и самоубийство. Неужели Махарал настолько безумен, что надеется сохранить свой секрет навечно? В наше время секреты похожи на снежинки — встречаются редко, а хранить их трудно.

Нет, ставка — нечто большее. Нечто, плодами чего он планирует воспользоваться в самое ближайшее время.

Я чувствую, что малыш Красный согласен со мной. Каждый раз, когда машина пульсирует, мы ощущаем сближение. Словно превращаемся в единое существо. В личность из двух воссоединившихся половинок. И все же…

…есть что-то еще. Что-то, находящееся вне нас. Что-то одновременно знакомое и чужое. Я воспринимаю это «что-то» как эхо… как отблески водных гладей. Это тоже часть плана Махарала?

Может быть, и нет.

Надеюсь, что нет.

— Очень хорошо, Альберт, — приговаривает Серый, вглядываясь в показания приборов. — Профили статуса наблюдателя просто отличные.

Он склоняется надо мной, стараясь поймать мой взгляд.

— Я выполнял этот эксперимент множество раз, пытаясь создать самоподдерживающийся резонанс между душами двух почти идентичных дитто. С моими копиями ничего не получалось — что-то с эго-полем. Слишком большое недоверие к самому себе. Боюсь, наследственный изъян. С гениями такое часто случается.

— Вы очень скромны, — отвечаю я, но Йосил пропускает реплику мимо ушей.

— Нет, мои големы не годятся. Первое, что мне требовалось, это человек, у которого копирование идет чисто, вот почему я начал похищать ваши копии. Не так-то это было и легко, особенно поначалу. Несколько раз мне пришлось уничтожать ваших Серых, чтобы не позволить им уйти. Вы заставили меня многому научиться, Альберт. Всяким хитрым штучкам. Но в конце концов нам все же удалось приступить к серьезной работе.

— И мы добились значительного прогресса, не так ли?

Он похлопывает меня по щеке, и мне едва удается не поддаться гневу.

— Вы, конечно, этого не помните, Альберт. Но под моим руководством вам довелось осваивать новую духовную территорию. Похоже, нам двоим суждено делать историю. Вместе.

Но тут мы наткнулись на препятствие! «Эффект наблюдателя», помните. Я рассказывал? Ваш оригинал беспрестанно оказывал влияние на поле души своих копий, удерживая их в этой плоскости реальности, мешая созданию парного резонанса. После долгих раздумий я понял, что нужно сделать, чтобы решить проблему. Необходимо уничтожить органического Альберта Морриса!

ДитЙосил сокрушенно качает головой.

— Но я не мог! Этому препятствовали совесть, сочувствие, этические принципы: все то, что являлось неотъемлемой частью сознания моего органического мозга. В нем же гнездился и страх. Страх быть пойманным. Меня это ужасно огорчало. Я ненавидел себя! Владеть всем — инструментами, знаниями, опытом для выполнения работы — и не иметь воли!

— Мои искренние сочувствия…