неутомимо, воздух наполнен запахом топки и влажен от клубов пара. Паровая машина стала союзом двух стихий-антагонистов – огонь с водой сошлись вместе, чтобы перевернуть привычный мир.

Теодор Бремер, "Лик истории": Пятая эпоха, или Эпоха свободы

Я ворвался в палатку штаба. Перевернутый стол валялся на полу. Великий приор ходил взад-вперед, заложив руки за спину. Вместо камзола на нем была золотая кираса и черный плащ.

– Что случилось? – спросил я.

– Вернулся гонец с ответной телеграммой, – сказал Бернард сквозь зубы. – Прошлой ночью сэр Ален наложил на себя руки. Теперь нам ни за что не договориться с раскольниками.

– Вот… – я выругался. – Но почему сейчас? Что произошло?

– Какая-то трагедия с его женой Хелен Дозо, она живет в Роане. Выяснять подробности некогда. Вероятно, слухи дошли до сэра Алена, вот он и отчаялся.

Я некоторое время смотрел на него остекленевшими глазами, размышляя, что же могло случиться, и имеет ли к этому отношение мой (ее) мушкет. Наконец сказал:

– Невовремя.

Великий приор опустил на голову шлем с высоким плюмажем. В прорези вспыхнули бледно-голубые глаза.

– Зато мы вовремя нанесем удар, покуда раскольники не узнали новость и не подготовились. Вам зачтутся ваши старания, но переговоры провалены. Теперь ваше место на поле боя. Седлайте коней, сэр Карахан, собирайте своих. Я назначаю вас в кавалерию, будете в моей свите. Живо!

Новая запись в дневнике

Заиграла тревожная музыка с отрывистой дробью военных барабанов и глухим рокотом труб на фоне. Оруженосец и Горнист были уже верхом и ждали у порога, приведя моего буланого коня. Я зашел в спальную палатку и отыскал Хаммера, но тот спал и был оффлайн. В полевых условиях я не мог пользоваться чатом-телеграфом, поэтому попросил дежурного передать Хаммеру сообщение, когда тот проснется.

Сэр Мармиллион вышел из группы парламентеров и остался в лагере за главного. Великий приор Бернард Верн гарцевал по лагерю на черном коне и выкрикивал распоряжения. Рыцари выбегали из спальных и развлекательных палаток, ругались и ворчали, тушили костры и зажигали факелы – огненные сгустки заметались в полумраке летней ночи. Слышался топот и конское ржание. Появились приоры со знаменами, разводя свои отряды по местам.

Прибившись к всадникам, я со своими НПС выехал к фронту. Вдоль палаточного лагеря располагалось четыре платформы с мортирами. Черные жерла смотрели в сторону форта и влажно поблескивали, покрытые капельками росы. Бомбардиры таскали ящики со снарядами и порохом. Пушкари запрягали тягловых лошадей в орудийные передки: между высоких колес со спицами виднелись длинные дула, украшенные барельефами.

Выстроился пехотный отряд рыцарей с винтовками и шпагами, приор разбил его на десятки. Всего пехотинцев было около полусотни. НПС стояли ровными рядами, а затесавшиеся игроки чуть выбивались и постоянно вертелись, озираясь. Мимо пронесся сэр Бернард Верн и натянул поводья, поравнявшись с командиром пехоты. Черный конь взвился на дыбы – прикрепленное к седлу знамя всколыхнулось яркой волной и коснулось земли. Великий приор приказал пехоте стоять на месте и ждать приказаний.

– Внимание, артиллерия! – крикнул он. – Мортирщики – ваша задача уничтожить орудия врага, прикрывать наступающие силы. Задача пушкарей – подвести орудия к форту и разбить ворота прицельным огнем.

Он занял место впереди кавалерии. В конном отряде было порядка тридцати рыцарей, среди которых мелькали ники незнакомых мне игроков. Я расположился рядом с великим приором, несколько сбуровив ровные ряды. Бернард посмотрел на форт в подзорную трубу и скомандовал отряду пушкарей отправляться.

Запряженные лошади двинулись вперед, заскрипели колеса, тяжело перекатываясь по бугристой равнине. Пушкари молча сопровождали орудия и не зажигали факелов. Через подзорную трубу я наблюдал, как они уходят в мутноватую ночь. Достигнув необходимой дистанции, пушкари остановились. Я затаил дыхание.

Прогремел первый выстрел. Ядро ударилось в бастион и срикошетило. На далеких стенах стали загораться огоньки. Пушкари отрегулировали наведение, раздался второй выстрел, за ним третий, четвертый, пятый. Пушки плевались огнем, вздрагивали и отскакивали назад. Поднялись облака плотного белого дыма.

Далеким рокотом раздался ответный огонь – стены бастиона покрылись красноватыми вспышками. Ни один выстрел не задел наши пушки, ядра противника вгрызались в землю с недолетом в сотни метров.

– Мортиры – огонь!

Я едва не оглох. Залп из четырех орудий сотряс землю, огненные росчерки исполосовали небо, словно из мортир вылетел рой маленьких комет. Бомбы описали дугу, и равнина перед самым бастионом покрылась огненными вспышками.

– Вести прицельный огонь! – скомандовал Бернард.

Служащие бомбардирами министранты неутомимо перезаряжали орудия, подвозили новые снаряды. Дощатые настилы мортир покрылись копотью, стелился густой дым. Потянуло знакомым со службы в армии запахом. Сладковато-пряным, химическим. Интересно, от суррогатного запаха пороха, который генерирует КВР, тоже заболит голова и начнет подташнивать?

Бомбардировка продолжалась. Рядом я услышал спокойный голос Бернарда. Он обращался ко мне.

– Наши мортиры бьют дальше, и снарядов у нас больше. Навесным огнем мы сравняем их с землей. Потом прогуляемся по руинам.

– И вся битва? – спросил я.

– Вы представляли иначе? Хотели пустить кровь врукопашную? – великий приор невесело усмехнулся. – Сейчас не Четвертая эпоха, времена другие. Даже если противник покинет форт и нападет, то до нашего лагеря дойдет лишь десяток рыцарей, а остальные полягут под картечью.

Нам в лицо ударил ветер,