– Отправляйтесь, – сказал он и отвернулся, сложив руки за спиной.

Мы вышли из палатки на свежий воздух. Сэр Мармиллон задержался, а когда вернулся, то попросил меня зайти к командиру на тет-а-тет.

– Есть важный нюанс, сэр Карахан, – сказал Бернард Верн, когда я вернулся.

– Слушаю.

– Вы вызвались участвовать в серьезном конфликте. Не станет неожиданностью, если переговоры ни к чему не приведут. Но если с вашей стороны будет провокация и из-за вас положение усугубится, то все ваши перстни полетят в эту кучу. – Он махнул рукой в сторону рассыпанных раскольником колец.

– То есть исключите меня из ордена? – уточнил я и почувствовал озноб, словно прислонился обнаженной спиной к холодному кафелю.

– Я могу сделать и это, – спокойно сказал великий приор. – Но сейчас речь о понижении ранга до оруженосца. Нам нужны рыцари, и разбрасываться амбициозными людьми глупо. Я только пояснил вам цену ошибки, чтобы вы не делали глупостей. Теперь идите.

Мы оседлали коней и поехали к форту. Копыта чавкали на грязных улочках.

На окраине лагеря я увидел дощатую площадку шириной с десяток метров. В центре стояла мортира – она была намного короче привычных пушек и напоминала пузатый котел, слегка вытянутый к концу дула. Рядом суетились бомбардиры в красных галстуках и пара рыцарей. Мортиру повернули в сторону форта Кираун, черное жерло уставилось в небо пустой глазницей.

Я придержал коня, заметив кое-что интересное. На платформу поднялся коренастый мужчина с бритой головой и черным узором бородки. На экзотическом иностранном мундире блестел красный кулон. За фламином ковылял НПС с фотокамерой на штативе. Я приблизился и посмотрел надписи. Красного фламина звали мэтр Маркеллин. Рядом с мортирой он широко расставил ноги и поднял над головой кулак. Фотограф установил штатив и сгорбился за камерой, спрятавшись под темной накидкой. Через секунду он вылез и чуть раздвинул панели камеры, вытягивая между ними черную гармошку.

– Поскорей, – крикнул мэтр Маркеллин. – Пока ты возишься, война начнется.

Горнист и Оруженосец направили коней вперед и остановились за спиной фламина, чтобы попасть в кадр. Фламин обернулся и сказал:

– Вы еще кто такие? А ну отошли с пейзажа!

Молодые рыцари поспешно пришпорили коней.

Фотограф залез под накидку. Сверкнула магниевая вспышка.

Маркеллин опустил руку и пошел прочь.

– Вы дождетесь боевых действий? – спросил один из бомбардиров.

– Нет, – сказал фламин. – Прочитаю в газете. Да пребудет с вами Красный баал, братья.

Мы поехали дальше, я услышал, как Горнист пробормотал: "Я мог попасть на фото с самим Маркеллином! Показал бы отцу".

Солнце потускнело, погрузившись в вечерние облака, которые белесо-золотистой пеленой поднимались от горизонта и обволакивали небесную сферу. После равнины мы выехали на остатки древней дороги из массивных камней, утопленных в земле. Ближе к замку вдоль дороги появились колья с горящими факелами.

Невооруженным глазом стали видны караульные на бастионе. Сэр Мармиллион достал знамя – на ветру развернулось и затрепетало белое шелковое полотно со звездой баалов, чашей Луарции и историческими рыцарскими гербами, в которых я не разбирался. Горнист достал трубу – бодрая мелодия взвилась к небесам, ветер подхватил ее и разнес по округе.

Привратники обменялись репликами. Там, где стены бастиона образовывали центральный угол, находись ворота с металлический решеткой, которая вздрогнула и поползла вверх. Наша кавалькада выстроилась в колонну, и мы проехали во внутренний двор. Заиграла величественная задумчивая музыка с редкими оптимистичными аккордами.

Перед нами возвышался старинный замок Кираун – небольшой, с окованной металлом дверью вместо ворот, но высокий. Древняя кладка со временем утратила четкость форм, и крепость выглядела отесанной по всем углам. Но раствор, скрепляющий камни, как будто и сам окаменел – стены превратились в монолитные скалы. Знамен и украшений не было, лишь заходящее солнце окрасило вершину замка в красно-оранжевый цвет.

Мы спешились. С внешних стен за нами наблюдали рыцари-раскольники. Взгляды были хмурыми, но не злыми. Я поглядывал на уровни: в основном от пятого до десятого, но попадаются и повыше. К нам подошел воин в потертом кожаном доспехе и пригласил внутрь.

Полумрак в зале дрожал под светом факелов и унизанных высокими свечами напольных канделябров. Длинные пиршественные столы были отодвинуты к стенам. В центре валялась опрокинутая статуя Зеленого баала, словно тот наконец-то захмелел и свалился без чувств. В глубине зала у холодного камина светильники образовали круг горячего света, где в креслах сидели командиры форта. Сэр Мармиллион уверенно направился вперед.

С кресла поднялся и вышел навстречу молодой рыцарь. Кираса переливалась медным светом, на поясе висел прямой старинный меч, соседствующий с несколькими гранатами. Я узнал Жору. Он изменил написание ника на нормальное, на голове вились короткие русые волосы. Седьмой уровень. Лицо Жоры выражало недовольство, но он не смог сдержать мимолетной улыбки и кивнул мне, губы прошептали какое-то приветствие. Я ответил тем же, стараясь соблюсти игровые условности. Нужно было не только договориться с племянником, но и сделать это убедительно для присутствующих.

Заговорил сэр Мармиллион. Он представил нашу делегацию и выразил пожелание к нахождению общего языка и заключению перемирия. Старый рыцарь отступил на шаг, пропуская меня вперед, и замер, уперев в пол древко обвисшего знамени. Хаммер и мои НПС благоразумно молчали.

– Ты руководишь отрядом? – спросил я Жору. – Рыцари последуют твоему решению?

– Мы принимаем решения на совете равных. Но да, инициатива на мне, так что выкладывай.

– Что вас интересует?