просто идеально. Я прострелил переднее колесо и авто завиляло по дороге, остановившись почти напротив нас. Водитель едва открыл дверцу, как пуля отбросила его обратно в салон. Через пару секунд обе задние дверцы распахнулись и из них, паля во все стороны из пистолетов, выскочили два офицера. В руках одного из них был портфель.

Ох, мои же вы хорошие. Вот как не похвалить этих двух фрицев? Оба бросились бежать с дороги, да не куда-то там, а почти прямиком в нашу сторону. Видимо не разобрались, откуда по ним стреляют.

— С портфелем берём, второго вали,— командую я, выцеливая свою добычу. Два выстрела прозвучали практически слитно. Ритин фриц взмахнул руками и замертво упал на землю, а мой как-то по-бабьи взвизгнул и, свалившись, заскулил. Ну, да, пуля в ляжку это больно. Пока подранок не очухался, быстро бегу к нему, не забывая контролировать. Ещё чего доброго начнёт палить, а мне моя шкурка дорога.

Фриц почти успел поднять пистолет в мою сторону, когда я с разбегу врезал ему сапогом в лицо. Мордальная красота ему уже точно не понадобится. Немец с витыми погонами майора был явно не рад такому обращению, поэтому решил затаиться в обмороке. Быстро избавил его от портупеи и пистолета, вытащил из штанов брючной ремень и перетянул им ногу, чтобы фриц не помер раньше времени. Рита достала откуда-то кусок верёвки и сноровисто связала пленнику руки за спиной. Всё, клиент упакован. Осталось проверить авто на предмет чего-нибуть полезного. Заодно не плохо было бы столкнуть машину с дороги, чтобы не сразу заметили.

Продукция немецкого автопрома из трофеев порадовала лишь чемоданом в багажнике. Больше ничего интересного не было и мы, поднатужившись, столкнули этот агрегат в кювет. На обратном пути подхватили убитого Ритой немца, оказавшегося лейтенантом. Мой подранок к этому времени пришёл в себя и пытался развязать руки. Увидев убитого, он вдруг начал как-то странно всхлипывать. Сквозь всхлипы было слышно лишь одно слово, которое он повторял без конца "Клаус! Клаус!".

— Я вижу вас, майор, расстроила смерть вашего подчинённого?— спросил я на языке Гёте,— Ну что же, это похвально, когда начальник так относится к низшему по званию.

— Вы бандиты! Варвары! Убийцы!— немец с ненавистью смотрел на меня,— Клаус был моим племянником. Сыном моей сестры. Бедный мальчик, что я теперь скажу Урсуле?

— Я так полагаю, что вы этой вашей Урсуле уже ничего сказать не сможете. Но я непременно её разыщу, когда мы войдём в Германию и передам ей, что её сын и брат были мной казнены, когда пришли на мою Родину убивать и грабить.

— Вы варвары! Убийцы! Бандиты!— немец задёргался, брызгая слюной.

— Вы повторяетесь, майор. Да и не только вы. Каждый убитый мной немец говорил точно так же. Поверьте, меня это ни сколько не задевает. Я даже не буду вам объяснять, кто из нас с вами варвар, бандит и убийца. По моему это глупо что-либо объяснять трупу. А ведь вы труп, майор. Вам осталось лишь сделать выбор как вы умрёте. Можете быстро, а можете долго и в страшных мучениях. Мы варвары, знаете ли, такие затейники в плане устроить своей жертве непередаваемые ощущения перед смертью.

— Что вы хотите?

— Всего лишь пообщаться. Вы отвечаете на мои вопросы и после умираете быстро и безболезненно. Я думаю это хорошая сделка.

Майор будучи интендантом обладал некоторой информацией. Главным было то, что немцы наступление всё же начали, хоть и позже, чем в известной мне истории. Потери у них были большие, но пленный бахвалился, что этот удар сокрушит оборону большевиков, потому что Вермахт сосредоточил перед наступлением большое количество новейшей техники. О партизанах он сказал, что до недавнего времени в окрестных лесах было спокойно после того, как ещё зимой были уничтожены два отряда, но на днях крупный отряд напал на колонну снабжения Люфтваффе у моста и полностью уничтожил её вместе с мостом и это затруднило обеспечение полка бомбардировщиков топливом и боеприпасами. По словам немца отряд был рассеян и уничтожен. Я на это заявление лишь хмыкнул. Приписки и у немчуры распространены, несмотря на их пресловутый орднунг.

Для обеспечения безопасности перевозок все важные мосты, железнодорожные переезды, броды через реки взяты под усиленную охрану. Подняты все силы местной полиции и охранные части.

Но самой неожиданной новостью, от которой я буквально сел, была другая. Я наконец-то узнал из-за кого я очутился здесь. Гитлер, прекрасно понимая, что толковых танковых военачальников у него, мягко говоря, не дофига, а после гибели Манштейна стало на одного меньше, решил вернуть находящегося в опале с февраля месяца на должности главного инспектора бронетанковых войск Гудериана обратно в войска. Незадолго до этого Гудериан в очередной раз вдрызг разругался с командующим группой армий "Центр" фельдмаршалом фон Клюге, с которым у него были не самые лучшие отношения ещё с 41го года. По слухам, дело едва не дошло до дуэли (РИ). В этот раз Гитлер решил развести оппонентов по разным углам ринга и направил Гудериана в группу армий "Юг". На какую именно должность майор не знал, но Гудериан зачем то прилетел по пути на юг в Коростень. Далее на машине с сопровождением он отправился в Овруч. Предположительно для того, чтобы встретить эшелон с новейшими танками "Тигр", которые направлялись в его подчинение. По пути из Коростеня в Овруч колонна с Гудерианом попала в засаду партизан и "быстроногий Гейнц"* был ими захвачен. Была организована целая войсковая операция с целью вызволить из плена Гудериана, но партизанам удалось проскользнуть в припятские леса и оттуда самолётом переправить ценного пленника на Большую землю. По словам майора над линией фронта состоялось целое воздушное сражение, но самолёт с Гудерианом на борту уцелел.

(* прозвище Гудериана)

Задав ещё несколько вопросов майору и расспросив его об отмеченных на найденной у него карте объектах я встал и вытащил из кобуры пистолет.

— Минутку!— Рита, до этого молча сидевшая чуть в стороне, быстро подошла к немцу и распутала ему руки за спиной,— Ausziehest! Schnell! Nur ein Kiebitz! (Раздевайся! Быстро! Только китель!)

Майор непослушными руками с трудом расстегнул пуговицы и снял китель. Губы у него тряслись.

— Вы обещали мне, что дадите возможность написать записку,— с дрожью в голосе обратился он ко мне, на мгновенье отвернувшись от стоявшей рядом Риты.

— Обойдёшься,— Пума, а назвать эту хищницу по имени у меня в тот момент при всём моём желании