было, — телевизор! От удивления у меня в буквальном смысле слова отвисла челюсть. Я включила телевизор. Бадрия, позабыв о своих платьях, с интересом наблюдала за мной. Но не прошло и минуты, как в комнату постучали. Я кинула на Бадрию вопросительный взгляд.

— Ну что стоишь, как ослица?! — взорвалась она. — Посмотри, кто пришел.

За дверью оказался мужчина, одетый в форму отеля. Позади него маячила фигура нашего водителя.

— Извините, ханум, — неловко кашлянув, начал коридорный, — мы, кажется, забыли тут одну вещь. Позвольте войти?

Я посторонилась и быстро прикрыла нижнюю половину лица краем шейлы — у меня не было ни малейшего желания, чтобы Маруф сообщил мужу, что я недостойно вела себя в присутствии постороннего мужчины. Коридорный пересек комнату, подошел к телевизору, выключил его и выдернул шнур из розетки. Затем, обхватив телевизор обеими руками, поднял его и понес к выходу. Я с тоской наблюдала, как он уносит телевизор, который поработал у нас секунд тридцать. За это время я успела увидеть на экране девушку, одетую в национальный костюм, украшенный вышивкой с множеством маленьких зеркальных стразов. Стразы ослепительно сверкали на солнце, пока девушка, расхаживая по зеленой лужайке, распевала песню. Коридорный вышел, Маруф аккуратно притворил за ним дверь.

В гостиной у Абдула Халика стоял телевизор, а на крыше нашего дома красовалась тарелка спутниковой антенны. Но нам, женам, запрещено было смотреть телевизор. Однажды он застукал меня в своей гостиной, куда я осмелилась зайти, думая, что его нет дома. Я стояла возле телевизора и водила пальцем по кнопкам, пытаясь сообразить, как он включается. Увлекшись, я не услышала шагов мужа. Абдул Халик ворвался в комнату, словно дикий зверь, бросился ко мне и схватил за шею с такой силой, что я едва не задохнулась.

— Ты что это тут делаешь?! — прошипел он. — Запомни, мерзавка, еще раз увижу тебя около телевизора — своими руками глаза вырву!

Позже, когда я рассказала тете Шаиме об этом эпизоде, она объяснила мне его реакцию.

— Твой муж, может, и подлец, но не дурак. Он не хочет, чтобы вы видели, как живут женщины в других частях страны, особенно в городах. На многих телевизионных каналах работают женщины-дикторы, женщины-репортеры. А в передачах иногда выступают мужчины, которые защищают права женщин. Можешь себе представить? Конечно, Абдул Халик всячески стремится оградить вас от этой информации. Ему выгодно держать вас в неведении.

Итак, в нашем номере тоже стоял телевизор. Менеджер просто забыл выполнить приказ Абдула Халика и убрать его, прежде чем мы вошли в номер. Я чувствовала закипающее в душе раздражение: оказывается, поводок, на котором нас держит муж, достает и до Кабула, и натянут этот поводок очень туго.

Но по крайней мере, возвращение к работе в парламенте внесло некоторое разнообразие в мою жизнь. Я была рада вновь увидеть Хамиду и Суфию. Они приветствовали нас поцелуями и крепкими объятиями, расспрашивая о здоровье и детях. И я не могла не отметить, что меня они встретили с гораздо большей теплотой, чем Бадрию. Мне было приятно, что я нравлюсь этим двум женщинам.

Покушение на Замаруд напугало не только Бадрию, но и многих других женщин-парламентариев. Хамида сказала, что две из них решили отказаться от своих депутатских мандатов. Что касается Замаруд — она была серьезно ранена, сейчас лежит в больнице, но врачи говорят, что ее шансы невелики.

Начались заседания парламента. В течение рабочего дня я находилась рядом с Бадрией, заполняла бумаги, читала ей вслух документы. В перерывах же и после работы в основном проводила время с Хамидой и Суфией. Они были достаточно тактичны, чтобы не задавать лишних вопросов и не интересоваться, почему я стараюсь держаться подальше от Бадрии. Здание парламента было единственным местом, где водитель и охранник Абдула Халика не следили за каждым моим шагом. Здесь натяжение поводка немного ослабевало.

Когда заседание заканчивалось, Бадрия спешила вернуться в отель. Само собой, никакого интереса к посещению Учебного центра она не проявляла. Но поскольку наши охранники, Маруф и Хасан, считали, что основной объект их внимания — первая жена хозяина, меня они без особых возражений оставляли на попечение Хамиды. Мы забирались в ее машину и ехали в Учебный центр. Там все было по-прежнему — Центр пустовал, пока не являлась наша троица.

— Здравствуйте! — радостно поднималась нам навстречу миссис Франклин.

Глядя на нее, я недоумевала, как ей удается постоянно оставаться такой жизнерадостной и бодрой.

Мы приходили каждый день. Каждый раз миссис Франклин учила нас новым вещам. Сегодня мы занимались английским языком. На следующий день изучали, как набирать текст на клавиатуре компьютера или как найти нужную информацию в Интернете. У меня сердце замирало от восторга — я снова стала ученицей.

Миссис Франклин хвалила меня за успехи в учебе, за настойчивость и прилежание. Мне это очень нравилось. Меня давно никто ни за что не хвалил.

Однажды, когда мы сидели за компьютерами, дверь в Учебный центр открылась, и в комнату вошла высокая худощавая женщина лет сорока. Остановившись на пороге, она смущенно озиралась по сторонам.

— Добрый день, — приветливо поздоровалась с ней миссис Франклин.

Женщина была одета в длинный, доходящий ей почти до колен жакет темно-синего цвета, в тон жакету — свободные шаровары и чуть более светлая туника. Собранные в хвост волосы были убраны под шелковый голубой платок.

— Сала-ам, — произнесла женщина. — Вы миссис Франклин?

Ее звали Фахрия. Она работала в расположенном неподалеку приюте для женщин и хотела бы посещать занятия в парламентском Учебном центре. Фахрия поставила нашу учительницу в затруднительное положение: Центр был предназначен только для женщин-депутатов, просто потому, что больше помещение не могло вместить, но, поскольку мало кто из них пожелал учиться, миссис Франклин решила нарушить правила. Она тряхнула головой и сделала широкий жест рукой: заходите!

Похоже, решение миссис Франклин оказалось самым разумным, потому что, судя по виду Фахрии, она была не из тех, кто легко смиряется с отказом.

После урока Хамида стала расспрашивать Фахрию о приюте для женщин. Оказалось, что они с Суфией уже слышали о нем, для меня же само существование такой организации было новостью.

— Мою сестру убил ее муж. После этого я решила, что должна попытаться помочь другим женщинам, подвергшимся жестокому обращению. И пришла работать в приют. Он был устроен женщиной, которая родилась в Афганистане, но сейчас живет в Америке. Она вкладывает собственные средства в содержание приюта и постоянно ездит из Штатов в Афганистан и обратно.

— А твой муж, он не возражает, что ты работаешь в приюте? — спросила Суфия.

— О нет,